И все же ему нужен был кто-то, кто помог бы тут обжиться. Деньги правили этим отсталым миром, особенно в обществе грубых варваров. Я не собирался спасать Трима из лап Скади только для того, чтобы Мидгардские смертные перерезали ему горло, разгневанные внезапным появлением богатого варвара, который даже не мог говорить на их языках.
Знаменитые дороги Империи были почти пусты в это раннее утро, хотя я миновал старика, ведущего еще более старого осла, и нескольких нищих, бездельничающих у дороги, ведущей к храмам. Я бросил им несколько монет.
— Да будут милостивы к тебе Боги! — прокричал мне один из них.
Я усмехнулся. Я встречался с большинством богов Империи, и осмелюсь сказать, что они не жаловали меня.
К середине утра я уже был в цивилизованном городе Лукка. Я несколько раз менял свою внешность, распускал слухи о скором прибытии варвара, о богатстве которого ходили легенды и который только что приобрел виноградник за городом, а затем поселился в приятном заведении с дурной репутацией, чтобы пить вино и слушать местные слухи. К тому времени, как солнце опустилось за западные холмы, я уже нашел нужного мне человека.
Он вызвал настоящий переполох в Лукке. Я выслушал рассказы о нескольких сомнительных типах, о свободных людях, доведенных до крайности долгами или просто осуждениями, но ни один из них не походил на скандал. Нет, это были лишь грустные, скучные истории про нищих и отчаявшихся мужчин и женщин, подобными тем, что встречаются во всем мире.
Но события, крутившиеся вокруг Маркуса Салония Квинтилиуса, были совсем иного рода. По слухам, он был легионером и родом не из Лукки. Кроме того, он был свободным человеком с определенным общественным положением, хотя и не настолько прочным, чтобы защитить его от разразившегося скандала.
Как и все громкие скандалы, он, похоже, был связан с сексом, разбитым сердцем и трагедией. Я услышал с полдюжины дико отличающихся друг от друга изложений фактов, из которых собрал воедино гораздо менее непристойную хронологию событий. Маркус Салоний, как я понял, влюбился в мужчину. На первый взгляд в этом факте не было ничего такого. За исключением того, что оба мужчины были свободными людьми, а сексуальные отношения должны были существовать только между свободными людьми и рабами. Или с женщинами, которые для большинства легионеров были не более чем рабынями.
Слова Фалура эхом отдавались у меня в голове, когда я восстанавливал историю Маркуса Квинтилиуса из непристойных слухов и недомолвок. Несмотря на расстояние, отделявшее Римскую Империю от Суориса, обе культуры, казалось, разделяли тревожно примитивное отношение к сексу. «Вот что ты делаешь со своими врагами», — сказал Фалур, когда я обхватил ногами его талию и опустился к нему. Как будто занятия любовью были наказанием. Знакомый холодный кулак горя сжался в моей груди, хотя, возможно, его хватка уже не была такой яростной, как несколько недель назад.