Он отстранился, тяжело дыша, и мы оба повернулись к Ане. Она стояла у двери, но еще не успела убрать с лица ни одной пряди волос. При свете камина ее щеки и губы казались еще более полными, чем я помнил. Я оставил Фалура, чтобы провести пальцами по ее волосам и прижать ее губы к своим, целуя ее так же нежно, как шепот ветерка.
— Присоединяйся к нам, — пригласил я.
Ее щеки вспыхнули, но она отвела взгляд.
— Она смущена, — сказал Фалур из-за моей спины.
Я нахмурился, оглядываясь на Фалура. Он пожал плечами.
— Она беспокоится, что теперь ты не найдешь ее такой хорошенькой.
— Разве? — Я снова повернулся к Ане, пытаясь найти слова, чтобы описать, как ее красота так поразила меня, когда она пересекла долину и направилась к нашей хижине.
Плечи Ани опустились, и она указала на свой живот.
— Локи, посмотри на меня. Под этим платьем я круглая и с прожилками, как жук.
Я удивленно поднял бровь.
— Знаешь, я всегда находил жуков удивительно привлекательными.
Они оба рассмеялись. Я опустился на колени и скользнул руками под платье Ани. Она молчала, пока мы с Фалуром стягивали ее рубашку через голову, обнажая ее великолепное тело. За тот месяц, что я отсутствовал, ее живот сильно вырос. Кожа туго натянулась, там, где я посадил в нее ребенка, и, да, серия ярко-розовых полосок вспыхнула от ее лона до выступающего пупка. Они напоминали мне яркие завитки пламени или завитки черных камней, которые я положил вокруг окна каменной хижины.
— Ты прекрасна, — сказал я, глядя на выпуклость ее живота, стоя на коленях.
Аня с трудом сдерживала слова. В ее глазах блестели слезы. Впервые мне пришло в голову, как ужасно было бы идти по жизни без помощи иллюзий, которые можно было бы обернуть вокруг своего тела. Быть вынужденным показывать каждый шрам, каждую слезинку, каждую царапину и синяк всему миру. Я провел пальцами по изгибу живота Ани. На ощупь он был твердым, как натянутая на барабан кожа.
— Ты все еще самая красивая женщина в Девяти мирах, — сказал я.
— А разве это не так? — сказал Фалур. Он обнял ее за спину и наклонился, чтобы поцеловать в шею.
Я последовал его примеру, наклонившись, чтобы провести пальцами по полоскам на коже, оставленным ее беременностью, а затем поцеловал ее нижние губы. Она ахнула от моего прикосновения, жар пронзил мое тело. Все те ночи, что я провел на Свартальфахейме, пытаясь соблазнить и очаровать, я никогда не испытывал такого возбуждения. Я уткнулся носом в нее, облизывая и целуя, в то время как ее бедра дрожали вокруг моих щек.
— Ложись, — сказал Фалур. — Ложись, прекрасная дева, и дай нам насладиться тобой.