— Нет. Конечно нет, — поспешно мотнула головой Вэл и протянула руку, уверенным движением хватая ладонь Шейна, сжимая его пальцы. — И… что теперь?
Она почувствовала теплую кожу чужой ладони, стиснула крепче, желая прикосновений, нуждаясь в них до щемящей в груди боли. Казалось, черпала последние силы от ощущения близости волка.
И вдруг она со всей ясностью осознала, как сильно, оказывается, испугалась. Страх накатил запоздалой волной, стекся вниз, по спине, уколами по горевшей коже.
Отчетливое понимание забило в голове, перехватывая дыхание, вгрызаясь в самую суть. Зен мог убить Шейна. Мог убить их обоих. Или их могла настигнуть стража.
Вэл всегда знала, что смерть — это не что иное, как окончание пути, разрушение всех связывающих уз. Это навсегда. Смерть необратима, ее так же, как и время, нельзя повернуть вспять.
Все могло быть кончено. Они могли погибнуть сегодня, сейчас.
И все слова, прячущиеся под щитом гордости или обид, так и остались бы невысказанными. Все поступки, отложенные на извечное «потом», превратились бы в сухой серый пепел.
Но ничего из этого не произошло, и они оба были еще живы.
Как был жив и Раза.
А значит, можно и нужно попытаться все изменить. Сказать слова, которые всегда оставались сокрытыми в сердце, сделать то, на что никогда не хватало решимости.
Наконец пришла пора быть честной перед собой.
— Я могу провести тебя до туннеля в горах. Дальше доберешься сама. Но почему-то я уверен, что ты не захочешь уйти. — Тон Шейна чуть заметно поменялся. Вспыхнул на миг огонек раздражения и тут же погас, словно пламя задутой свечи.
Он взял себя в руки, несомненно, не переставая отчаянно бороться со своими собственными демонами, терзающими душу.
— Раза правда хотел завтра отправить меня на площадь? — медленно спросила Вэл, точно с трудом осознавая смысл собственных слов.
Не верилось. Казалось чужой историей, рассказанной случайному слушателю. История не о Раза, не о мужчине с холодными глазами.
Жестокость черного баргеста не знала границ или лишь казалась такой? Сестра ли имела над ним такую власть или это было его решение, но Вэл не могла принять вырисовывающуюся на глазах действительность, как ни пыталась.
— Судя по его указу, — да, — небрежно ответил Шейн, утягивая Вэл в темный проулок. Он не смотрел даже, делая вид, что разговор его не трогает.
Как же. Не трогает.
Не трогает ровно так же, как и саму Вэл.
Она стиснула зубы, осознавая, что не знает и не понимает ничего, что происходит вокруг, стягиваясь кольцом неизбежных обстоятельств.
Раза хотел убить ее. Завтра. На площади. Невзирая на все, что было. Забыв о собственных словах и чувствах. Не разобравшись толком, поверив наговорам, поддавшись ярости.