— Всё, принимай, хозяйка, работу, — обратился он к ней.
— Спасибо, Порфирий Фёдорович.
Он легко запрыгнул на телегу и уехал, а сам подумал: «Хорошо, что жена не видела, как я тут кузнечиком перед новенькой скакал».
Через некоторое время к конторе подкатил Алексей Степанович.
— Девчата, дрова приехали, — крикнул он.
Светлана и Ульяна снова вышли.
— Что это вы сегодня один за другим? Вон, привезены уже дрова и даже сложены.
— Дык, отборные, сухие, ровные, специально для вас.
— Ну коль так, разгружай, лишними не будут. Может, сразу и сложишь?
— Можно и сложить, — оживился Степаныч.
Ульяна ушла, Светлана осталась.
Алексей Степанович с лёгкостью расправлялся с дровами, время от времени поглядывая на женщину.
— Ой, что же я стою? — опомнилась она и убежала в контору.
У Алексея Степановича сразу иссякла энергия, и дрова вдруг потяжелели, и движения замедлились. Пропал интерес.
— Ну, Порфирий, обошёл-таки, — с ухмылкой качал он головой.
А Ульяна со смехом подкалывала Светлану:
— Мужики к тебе, прям, в очередь. Да ещё и поскладали. Такого не бывало. Не иначе глаз на тебя положили, Светочка.
— Да ну их, — отмахнулась та.
Лето выдалось жарким. «Гудок» поднимал людей очень рано, вечером работали допоздна, зато днём, в самую жару, было два больших перерыва.
— А-а-а, я быстрее, — кидались дети наперегонки к реке.
Резвилась и молодёжь постарше.
На высоком берегу стояли комендант и дед Архип, глядели, как купаются люди в тёплой, ласковой воде.
— Глянь, прям, кипит река, — нарушил молчание дед Архип.
— Поработали — пусть отдохнут, — поддержал разговор комендант.
— Это ты правильно придумал, Иваныч, что сделал большие перекуры днём. Легче потом работается.
Они замолчали, глядя на купающихся детей и взрослых. Только степенные мужики стояли чуть поодаль по пояс в воде, обмывая тело и лицо, иногда ныряя с головой.
Владимир Фёдорович переписывал будущих школьников. Зашёл он и в землянку к Истоминым.
— Как нас зовут? — обратился он к Николе.
— Истомин Николай Владимирович, — отрапортовал мальчик.
— Ясно. И сколько Николаю Владимировичу лет?
— Семь, — так же громко произнёс Никола.
— К сожалению, придётся ещё подрасти. Через год запишемся, — учитель закрыл тетрадку.
На лице мальчика одновременно отразились и испуг, и недоумение, и неверие в то, что происходит.
— A-а… Стеша, Демидка? — наконец спросил он.
— Их я уже записал. Они по возрасту подходят.
Никола перевёл недоумённый взгляд на папу, затем на маму. В глазах его стояли слёзы.
Отец не выдержал:
— Владимир Фёдорович, может, запишем Николку, ведь ему всего два месяца не хватает.