— Ты поздно пришла, — сказал он. — Тебя оштрафуют.
Я не нашла, что ответить. Слишком всего многого произошло. Я ему звонила, грубила, быть может, заставила переспать… А он фоткается для жёлтой прессы с этой Зайцевой…
Видимо, он поймал мой взгляд и напомнил:
— Личное дома обсудим.
И тут я увидела Алину. Она поняла, что ее заметили, и быстро защебетала:
— Узнала, что ты сегодня вышла на работу, решила заглянуть. А тут начальство…Ну, вы, наверное, на обед собрались?
— У меня еще дела. А вот Вика не откажется немного расслабиться.
Михаил хитро улыбнулся. В его зелёных глазах заиграли искринки. И мне жутко захотелось провалиться сквозь землю.
На что он намекал? «Немного расслабиться» — это, что я пью, как тракторист, или что я его…
Нет… Это невозможно…
Но он, видимо, не на меня так зол, как я ожидала. Я думала, что он меня с позором вышвырнет из своей компании. Михаил вышел, а Алина тут же сказала:
— Между вами просто ядерная реакция, — восхитилась Алина. — Что ты с ним сделала? Я его таким еще… Да никогда не видела!
— Жаркая встреча после желтой прессы.
— А, — протянула подруга, а я пыталась спрятаться за папками, чтобы она не заметила моего пылающего лица.
К счастью, раздался телефонный звонок, и мне не пришлось перед Алиной краснеть. В трубке я услышала голос Гущина:
— Как наша трезвеющая? Вспомнила жаркую ночь?
— Гущин, прекрати, — зашипела на него я.
— Чувствую, ситуация не прояснилась. Ты не расстраивайся, помедитируй, попредставляй… Наверняка, что-нибудь вспомнишь.
Я сглотнула и пробасила:
— Зачем позвонил?
— Никогда не догадаешься! С тобой кое-кто хочет поговорить.
— И кто? — я ума не могла приложить, кто бы это мог быть…
— Сейчас переключу, — Гущин, видимо, что-то нажал, так как в трубке пикнуло.
Я ещё подумала, откуда он звонил мне? Через секунду я услышала голос финдира:
— Ты, Вика?..
— Да, это я, — мой ответ прозвучал удивленно и неуверенно.
— Приезжай сегодня. Я все расскажу. В память о Пашке… Я все равно не жилец…
— Ты в тюрьме, — напомнила я. — Тебя там никто не тронет.
— Троянский конь жесток, — финдир хлюпнул, я была уверена, что он плачет. — Быстрее… поняла?
Он повесил трубку, и я снова услышала голос Гущина:
— Все слышала? Он созрел! Вика, мы почти раскрыли дело! Выходи.
— А ты где?
— На проходной, где же еще?
Я умоляюще посмотрела на Алину, которая стояла рядом и за все это время не проронила ни слова.
— Я все поняла. Тебя «расслабит» журналист, — сказала она. — Какие-то странные у вас отношения с Мишей.
— С Гущиным у меня ничего нет, — я сняла шубку и переобулась. — Мы едем к Деме. Финансовый хочет все рассказать.