Сатаневич Мария Сидоровна. 1947 года рождения, работница кулинарного цеха ресторана. Живет в отдельной двухкомнатной квартире с семилетним сыном. Разведена. Сына отвезла к матери в село под Львовом, сама была в отъезде, где именно - установить не удалось.
Товкач Мария Константиновна. 1950 года рождения. Технолог кондитерской фабрики. Занимает комнату в коммунальной квартире. С мужем разошлась в позапрошлом году. В январе ездила в Немировский дом отдыха на двенадцать дней, где находилась еще две недели - неизвестно.
Луговая Мария Петровна. 1943 года рождения. Работница отдела снабжения автобусного завода.Занимает вместе с матерью отдельную двухкомнатную квартиру. Не замужем. В январе ездила в командировку в Днепропетровск.
Мария Труфинова жила в трехэтажном доме на углу Пекарской и Чкалова.
По длинному коридору мы с Горловым вышли в маленький, со всех сторон замкнутый двор. Отсюда по высокой каменной лестнице поднялись еще в одно парадное. Позвонили в квартиру на третьем этаже. Знали, что Труфинова, хотя сегодня и суббота, все же работает во вторую смену, и решили побеспокоить ее первой.
У входа в парадное остался Непейвода - подстраховывать нас, если Пашкевич находится именно тут и ему как-нибудь удастся вырваться из квартиры.
Нам открыла довольно симпатичная блондинка в коротком нейлоновом халатике. Была по-утреннему растрепана; заволновалась и, переступая с ноги на ногу, поправляла прическу.
А вдруг она нервничает потому, что в доме посторонний человек, а тут - милиция! Ведь Горлов представился совершение официально: участковый инспектор, и визит его связан с проверкой паспортного режима.
Лейтенант извинился и попросил разрешения зайти в квартиру: мол, если Мария Васильевна не возражает, хотели бы несколько минут поговорить с ней наедине.
Труфинова не возражала. Она пропустила нас в переднюю, как-то тревожно оглянувшись на дверь, ведущую в комнату, и эта тревога не понравилась мне; я решительно прошел вперед по коридору и открыл дверь.
Может, это выглядело не очень тактично, но Мария Васильевна сама пригласила нас в квартиру, а такта, если тут находился бандит и убийца, придерживаться совсем не обязательно.
Однако в комнате, хорошей, большой, солнечной, с открытыми окнами, не было никого.
Я подумал, что вряд ли Пашкевич прыгал бы с третьего этажа, но все же подошел к окну и выглянул на улицу. Окна выходили не на Пекарскую, а на Чкалова, улица пуста, две женщины о чем-то болтают на противоположной стороне тротуара. Все спокойно.
Я отошел от окна и спросил у Труфиновой: