Кашинский и Олег неторопливо шагали в сторону избы старейшины Липосвиста, где был назначен совет и куда были приглашены они. С хмурым, озабоченным видом к ним подошел Лешко.
– Ты чего это, Лешко, насупился? Как с болот вернулся, все у жертвенного столба ходил. Потерял чего? – спросил Воронов.
– Родовой камень.
– Не этот ли? – Кашинский вынул из своей торбы темно-серый, испещренный высеченными на нем рисунками камень.
– Он! Он, Альбертушко Венедиктович! – радостно воскликнул лесовик, выхватывая камень из рук профессора.
– Откуда он у тебя?
– Вестимо откуда, от пращуров мне достался.
– А пращурам от кого?
– Того не ведаю.
Профессор многозначительно посмотрел на Олега.
– Уж не хотите ли вы сказать, что Лешко – потомок людей Виракочи?
Темное нутро избы едва освещалось тусклым светом, исходящим от маленького прыгающего пламени горящей лучины. Огонек трепыхался, пытаясь оторваться от торчащей в светце щепы, не зная того, что покинь он ее, и иссякнут силы, прекратится горение, несущее свет, наступит угасание и окончится его и без того короткая жизнь. Пока же по мере возможностей освещал он человеческое жилище. В его неярком свете лица людей, сидящих на скамьях за грубо сколоченным столом, казались загадочными и таинственными. Во главе стола расположились старцы-старейшины: Липосвист и два седых длиннобородых старика. Рядом с ними примостился небольшого роста мужичок с клокастой бородой, в серой посконной рубахе и таких же портах. Сюда же, в обширную повалушу Липосвистовой избы, были приглашены и Дружина с друзьями, включая и Лешко, чья голова едва возвышалась над столом.
Липовист на правах старшего обратился к Лешко:
– Сказывай, лесовик, что видывал, что слыхивал? Выведал ли, где логово Нелюдима злобного?
– Долго следовал я за ним по тропам лесным нехоженым, по болотам гнилым неизведанным и, преследуя его, добрался до острова невеликого, что средь тех болот стоит. На том острове гора малая, в горе пещера, в этой-то пещере и живет чародей пакостливый. Как достиг он острова, так облик человеческий принял и осматриваться начал, не преследует ли кто его, видимо, погоню почуял. Я же, дабы быть незамеченным, в куст обратился… Так надо же было злодею нужду малую справить! – вскричал вдруг Лешко. – Позор на мою голову! Ой, стыдоба! Ну, я ему попомню! Насилу в реке отмылся. Ой, злодей!
Дружина втянул ноздрями воздух, брезгливо покосился на Лешко, отодвинулся.