Закревский не знал, почему именно его догнал давний стыд? Почему за случившееся с Толстой должен отвечать он? Арсений хотел бы никогда ее не знать. Но, узнав, уже мучился родом ответственности. Он развернул приглашение и прочел:
«Милостивый государь!
Настоятельная необходимость требует нашего немедленного разговора. Не благоволите ли Вы посетить меня нынче в пять часов пополудни в моем особняке на углу Литейного проспекта и Фурштатской улицы?
Вашего превосходительства покорный слуга Карл Нессельроде.
P.S. Допускаю, что после нашего заочного знакомства у Вас не возникнет желания видеть меня. Во избежание отказа я имел честь пригласить к себе одну известную Вам особу, которая останется под моим кровом вплоть до Вашего приезда и покинет его сообразно достигнутым договоренностям».
Прочитав постскриптум, Арсений выругался. Аграфена опять влипла. Кой черт понес ее к Нессельроде? В том, что этот человек опасен, генерал имел случай убедиться. До пяти часов оставалась уйма времени. Арсений боялся, что в Главном штабе его задержит работа или, что еще хуже, призовет Петрохан, и тогда уже до темноты придется кукарекать с начальством. Но день прошел благополучно. Закревский сидел, как на иголках, поминутно возвращаясь мыслью к своей беспутной, безнравственной и беззащитной знакомой. Сам бы он, конечно, не пошел к Нессельроде. Но теперь получалось, что носатый Карлик похитил принцессу и держит ее в заколдованном замке. Как ни мало генерал подходил на роль отважного рыцаря, а в половине пятого свернул дела – чем несказанно удивил письмоводителей, ибо обычно уходил затемно – и отправился по означенному адресу. Причем доро́гой Арсений больше воображал себя Донкихотом, вступающим в бой с мельницами, чем Айвенго, спасающим Ревекку.
Впрочем, хозяин зачарованных палат выглядел вполне мирно. Он церемонно раскланивался, потирал маленькие белые ручки и прямо-таки лучился восторгом оттого, что гость не пренебрег приглашением.
– Ваш тропический цветок в моей оранжерее, – предупредил Карл Васильевич. – О, не стоит о ней беспокоиться. Мои люди не причинили мадемуазель Толстой ни малейшего вреда. С моей стороны было бы варварством помять хоть один лепесток на этой чайной розе. Просто удивительно, как светские львицы любят выбирать себе в наперсники людей без имени и состояния! Но, – Нессельроде вновь поклонился, – должен отдать вам должное. Вы, Арсений Андреевич, действительно человек незаурядный. Найти государственный заговор там, где его и в помине не было! Эдакий талант нельзя зарывать в землю! Вам прямая дорога служить в полиции и на немалых должностях.