Да, врагов было вчетверо меньше, чем нас. Но я не обольщался на этот счёт — нас могли и смять… А если бы так не спешили отомстить за надругательство над начальственным хвостом, то достроили бы катапульты и вообще устроили бы нам весёлую жизнь.
Я посмотрел на ополченцев на стене и понял, что не я один так думаю. Страх — вот что я видел в глазах бойцов. Поражение за поражением, удар за ударом — и при виде вышронцев люди начинали испытывать страх. И именно он был нашим худшим врагом. Это для спортсменов, что раз за разом идут на соревнования и проигрывают, поражение — всего лишь стимул стать лучше. Они так воспитаны, их так настроили на тренировках… А у большинства людей с каждым новым проигрышем мотивация только падает.
В глазах проигравших, победитель с каждой новой победой выглядит всё страшнее и страшнее. Монголы сверкают красными глазами, а у их коней носом дым начинает идти, викингские шлемы обрастают рогами, а римляне вообще плодятся почкованием прямо в кельтских лесах… Человек не может взять и признать, что есть в мире кто-то многократно сильнее его самого. Слишком сильно это рушит картину мира… И вот тогда подсознание начинает врага демонизировать, что становится отличным оправданием для страха.
Вот и вышронцев начинали демонизировать — хотя это были обычные средневековые ящерицы (обычней некуда!): не слишком сильные, не слишком ловкие, не сильно умные и не отличающиеся особыми талантами. Проигрываешь им раз, два, три, четыре — а потом берёшь и начинаешь побеждать. Но ты попробуй сохранить настрой, когда противник уже кажется грозным посланцем непобедимого бога войны…
— Готовимся! — скомандовал своим Борборыч и поднял руку.
Расчёты остальных больших пушек тоже принялись целиться, и кто-нибудь из наших то и дело поднимал руку, передавая приказ. Внизу вышронцы, прикрывшись щитами, медленно приближались к стене. До них оставалось ещё метров сто пятьдесят, когда Борборыч резко махнул рукой. Один из его бойцов сунул палочку в стоящую рядом жаровню, полную углей, дождался, когда та загорится — и поднёс к фитилю. Пламя с шипением сгорающего пороха скрылось в отверстии. Я засунул в уши матерчатые затычки и открыл рот.
Грохот первого выстрела раскатился вдоль стены и над руинами города…
Зафиксирован штурм поселения.
Что это там бухнуло? Фейерверки?
Облако дыма закрыло от нас панораму наступающего неприятеля. Потом раскатисто плюнула огнём вторая пушка, а за ней третья, четвёртая… Невозможно было понять, попали ли наши пушкари или нет, но крики из-за стены и радостно вопящие ополченцы на стенах, от которых дымом не закрывало открывшуюся картину, намекали, что выстрелы были удачны…