Первую операцию провели, узнав, что в селе неподалеку свирепствует староста — бывший баянист, желанный гость на всех днях рождения, свадьбах и других праздниках. Назначенный немцами, он сразу же стал выполнять указания ретиво и споро. Набрал полицаев, составил список родственников тех, кто был призван в Красную армию, тех, кто учился в крупных городах, тех, кто был заметен по школьным делам или помощи колхозу.
Все задания по сбору продуктов староста и его подручные выполняли так, что и самим еще оставалось, поэтому жили, не бедствуя. Да, и черт бы с ним, но проснулось в старосте сладострастие, стал он охотиться на девчонок лет пятнадцати. Откровенно звал в гости, грозил донести немцам, а на вопрос «о чем донесешь» ухмылялся:
— Посля узнаешь.
Все вроде просто грозил, но, когда первую девчонку изнасиловал, Миронов принял решение наказать гада. От казни отказался, пояснив:
— Мы через него, через наказание попробуем урезонить других, кто с немцами сотрудничает. Уберем одного — поставят другого, а селян могут и наказать. Так что выигрыш у нас будет куцый, ущербный. А накажем — дадим всем понять, что немцы тут невечно, а народ все помнит.
Старосту выкрали ночью, утащили за село на опушку леса. Все делали молча, и это действовало пуще всяких слов. Украденный, в рот которому запихали его же собственную портянку, мычал, извивался, старался вырваться.
Когда его оттащили далеко, когда стало понятно, что случайные люди его не услышат, Миронов велел:
— Раздевайте гада.
Раздетый догола староста был заново перевязан веревками. В темноте он и не знал, что сразу за ним находится муравейник.
Перевязывали его дед Рыгор и Герасим Зарембо, перевязывали умело и мудрено, так, что, когда старосту усадили задом в муравейник, а между колен воткнули косу, он мог только водить руками вверх-вниз, перерезая веревки.
Миронов наклонился к старосте, говорил тихо, почти на ухо:
— Ты, давай спеши: светать начнет, увидят тебя люди голого да с искусанным задом — уважать перестанут. Нам еще далеко идти, но имей в виду — если что, снова придем, но тогда уже косу тебе не между ног засунем, а в самый зад. А с косой в заднице долго не живут, я думаю.
А сам на всем пути возвращения в отряд удивлялся: ему ни на миг не было жалко старосту, посаженного в муравейник.
Петр Миронов стал командиром отряда будто случайно, а, с другой стороны, иначе и быть не могло: так хорошо умел он все увидеть, оценить и предвидеть. И обозы отбивали, и молодежь, согнанную для отправки в Германию, освобождали, и даже две колонны пленных отбили.