— Присядь, мой мальчик, и сделай заказ, — попросил Вихура. — У меня есть небольшой разговор.
Он сделал несколько шагов в направлении компании, а потом, остановившись, кивнул головой куда-то в сторону.
Пилсудский тотчас встал и подошел туда, где его ждал Вихура.
Их разговор продолжался несколько секунд. Точнее, говорил Вихура, а Пилсудский поначалу сказал несколько слов, а потом только кивал и в конце разговора приложил руку к груди.
После этого Вихура жестом подозвал Стася.
— Дзюк, позволь представить тебе моего давнего знакомого, сына настоящих патриотов, которые и вдали от родины любят ее и мечтают о ее свободе.
Пилсудский, хоть и был в цивильном платье, щелкнул каблуками:
— Пилсудский Юзеф, рад знакомству.
И, услышав в ответ имя Стася, повел рукой в сторону столов, занятых молчавшей все это время компанией:
— Просим к нашему столу, друзья!
Вихура мягко положил руку на плечо Пилсудского:
— Юзеф, я не видел этого юношу много лет, прибежал к нему рано утром, чтобы расспросить о жизни моих старых товарищей по борьбе! Ты ведь понимаешь, что сейчас ни о чем ином я и думать не могу!
Пилсудский кивнул:
— Вас, Шибкий, я считаю своим учителем, и ваша рекомендация для меня — свидетельство высшего доверия.
На следующий день, встретившись со Стасем, Пилсудский сразу взял быка за рога:
— Что вы имели в виду, говоря о неких обстоятельствах, которые я упускаю?
— Полагаю, вы… — начал Стась, но Пилсудский перебил:
— Давай говорить друг другу «ты». Все-таки мне тебя рекомендовал сам Шибкий! Рассказывай!
Именно Станислав Круликовский в разговорах с Пилсудским впервые высказал идею, легшую в основу нового общества, созданного польскими эмигрантами, боровшимися с Россией, — общества «Прометей».
Вернувшийся в Россию Стась стал той осью, вокруг которой завертелась работа. Наконец-то он смог заняться тем, что считал главным, тем, что так удивило Пилсудского. Стась Круликовский сумел убедить Дзюка, что союзниками поляков в борьбе против русских могут стать не только украинцы и белорусы, но и народы Кавказа, и те, кто живет в Туркестане.
Пилсудский до конца дней своих был уверен, что именно «Прометей» стал той силой, которая помогла ему одолеть Россию, а Стась — именно тот человек, который породил эту организацию.
Черчилль долгое время считал, что польское эмигрантское правительство — это не очень тяжелая ноша, которую Британия должна нести, чтобы выложить на стол, когда начнутся долгие споры о послевоенном устройстве мира. Уже в сентябре тридцать девятого, едва узнав о том, что коммунисты двинули свою армию навстречу Гитлеру, занимая часть Польши, Черчилль, в ту пору первый лорд Адмиралтейства, решил про себя, что это значительно ослабит позиции Сталина на послевоенных переговорах. Конечно, если большевики вообще останутся на этом свете как элемент бытия. Поэтому он и продолжал терпеть поляков, которые только и делали, что грызлись между собой. Как-никак валет для будущего всемирного покера.