Старый, пострадавший от устроенного Бурбоном пожара и частично разрушенный созданной симбионтом и альтер эго жуткой тварью, сообща решили не восстанавливать. Слишком мало в нем было места для комфортной жизни радушного хозяина и, по совместительству, умелого доктора. Да и простаивающий без дела в сарае томограф надо бы где-то пристроить. Зря, что ли, военные его притащили в благодарность за многолетнюю бескорыстную помощь Лекаря.
Близилось время обеденного перерыва. Дежурный по кухне громко постучал половником по крышке котла, оповещая, что все готово. Сталкеры оставили строительный инструмент и, с веселым гомоном и шутками, потянулись к полевой кухне на колесах. Та пыхала клубами белого дыма из трубы, стоя чуть в стороне от расположенных в три ряда под защищающим их от дождей и солнца навесом самодельных столов. Вкусный запах борща и гречневой каши с гуляшом плыл по всей округе, вызывая у людей обильное слюноотделение и еще больше подогревая аппетит.
Назначенный на эту неделю из числа сталкеров повар орудовал то одним, то другим черпаком. Он наливал в глубокие миски суп и плюхал в плоские тарелки кашу с мясом из объемных баков, добавляя отметин на и без того пестрящий разноцветными пятнами передник.
Не желая толкаться в длинной очереди, Игумен присел на сложенные двумя столбиками керамические кирпичи. Вытянул вперед правую ногу. Чуть слышно шипя сквозь зубы, помассировал не ко времени разболевшееся бедро.
Во время битвы одно из щупалец жуткой твари цапнуло его за ногу и потащило к усеянной рядами острых зубов пасти. Не будь рядом Флэша с Французом, для него, едва не потерявшего тогда сознание от нестерпимой боли, давно бы уже все закончилось. Парни длинными автоматными очередями перерубили гибкий отросток, схватили Игумена под руки и оттащили подальше от линии обороны.
Француз сразу вернулся к яростно огрызающемуся огнем Дантисту, а вот Флэш, спасибо ему огромное, прежде чем последовать за напарником, ножом оторвал глубоко впившиеся в ногу товарища когти и наложил жгут, останавливая кровь, толчками льющуюся из глубоких ран.
Потом уже Игумен сам вколол себе обезболивающее и стимулятор прямо сквозь грязную и влажную от крови ткань штанов. Трясущимися от адреналина и пережитого стресса руками наложил на раненое бедро повязку, бормоча «Отче наш» в перерывах между хрипящими вдохами. После нашел в себе силы ползком добраться до стреляющих по тварям друзей и вроде как даже угрохал парочку кадавров до того, как все закончилось.
Рядом с ним, кто на уложенные штабелем доски, а кто и на перевернутое вверх дном ведро, расселись Дантист, Флэш и Француз. Каждый из этой троицы получил отметины во время сражения с тварью. На левой щеке Дантиста почти от виска до крыла носа и подбородка бугрился уродливый шрам в виде буквы «У». Француз был ранен когтями щупальца в грудь. А у Флэша на память о тех событиях остался большой ожог почти на всю правую половину тела. Один из кадавров прыгнул на него, перед тем как превратиться в пылающий факел.