Ей не давала покоя сделка, которую она заключила. Я видел это по ее глазам. Ее черная сделка с Сагарой и то, как он передал ее подарок сьельсинам. Она вновь и вновь вспоминала бедную замученную переводчицу и укоряла себя за то, что сделала, представляя, какая судьба ждет тех несчастных, а также оставшиеся пятнадцать тысяч человек, переданных Вечному повелителю Воргоссоса.
– Ну? – к моему изумлению, первым, словно прочитав мои мысли, подал голос Бассандер Лин. – Рыцарь-трибун, вы… – Он спохватился и мгновенно выправился. – Мэм, прошу позволения говорить искренне.
Смайт дала разрешение взмахом трости.
Бассандеру все равно было неловко, но он устремил взгляд в точку над головой начальницы и сказал:
– Вы видели, что они сделали с бедной рабыней?
– Сложно было не заметить, – процедил Кроссфлейн.
– Каким животным нужно быть, чтобы сотворить такое?
С тех пор я успел узнать, что среди сьельсинов величайшей честью считалось пользоваться трудом других. Жизнь этого народа зависела от состояния и надежности их кораблей, и возможность ничего не делать в таких условиях была великой роскошью. Тем почетнее было иметь рабов, живые игрушки, существ без киати, от которых нет пользы. Пытки людей были проявлением власти и гордости, символом того, как переломить человечество – великого врага – через сьельсинское колено. Я знал людей, которые поступали так же, но говорить об этом Бассандеру не стал.
– Это ужасно, – почти шепотом проговорила Джинан.
– Как бы то ни было, – проявив весь свой солдатский прагматизм, заявила Смайт, – у нас впереди много дел.
Она взяла паузу, чтобы собраться с мыслями, напоминая при этом разбитую детскую статуэтку. Что она чувствовала? Тогда я даже не задумывался об этом, столь сильны были моя злость на нее и мое отчаяние. Но теперь мне кажется, что старая Смайт, будучи родом из сервов, полагала, что двадцать тысяч человек, переданных Сагаре, не ждут ничего худшего, чем участь сервов. Она была имперским трибуном и даже не представляла, какое чудовищное и бесчеловечное применение может им найти демониак вроде Сагары.
– Лорд Марло, я хочу, чтобы вы для меня солгали, – обратилась она ко мне.
– Мэм?
– Вы пообещали Бледному беседу тет-а-тет с нашим главным пленником, – сказала она. – Это недопустимо хотя бы потому, что у наших сьельсинских друзей может быть свое мнение относительно событий на Эмеше, противоречащее, скажем так, официальной версии.
– Простите, рыцарь-трибун, – откашлялась Джинан, – но как вы запретите им выражать это мнение после того, как переговоры завершатся?