Солдаты принялись недоумевающе шушукаться. Они понимали, что это означает, знали, что антилитиевое ядро корабельного варп-двигателя содержалось в магнитной суспензии с помощью нескольких работающих от батарей электромагнитов вместо единственного сверхпроводящего. Оно могло работать так несколько дней, достаточно долго, чтобы встретиться с остальной флотилией и восстановить привычный полнофункциональный режим отсека – если ранее это не сделал бы «Демиург». Но мысль о находящейся почти в свободном состоянии антиматерии все равно была пугающей – мы как будто сидели на миллионе водородных бомб.
Я щелкнул переключателем наручного терминала и нажал рычажок на нагруднике. Шлем доспеха распаковался, сложился вокруг головы, как удивительная мозаика. Кристаллы соединялись в единое целое, сальники заскрипели, когда включились системы подачи воздуха и переработки отходов.
На миг стало темно. Это была Истинная Тьма. Вместо визора у шлема была цельная керамическая пластина, абсолютно белая, как у остальных. Не было ни эмблемы, ни отметок о ранге. От простого легионера меня отличал только меч и черная туника. Спустя полсекунды энтоптические проекторы внутри забрала спроецировали световые конусы прямо на мои глаза, и я вновь увидел толпу с одинаково скрытыми лицами, как будто на мне вовсе не было шлема.
– За мной! – продолжил я через громкоговоритель, заглушая повторяющееся объявление. – Не за Землю и императора, а за себя!
Корабль сотрясся от громогласного клича, заглушившего даже дрели ксенобитов. Я спрыгнул с ящиков и активировал меч. Клинок заискрился в тусклом освещении трюма. Заискрился и мой щит, обволакивая меня целиком. Повернувшись, я увидел, как Валка наблюдает за мной, а рядом с ней Тор Варро.
Я вскинул меч в воинском салюте.
Трап опустился, и через мгновение вокруг остался только свет.
Сначала мне показалось, что снаружи все белым-бело. Белый туман, белый свет, лютый холод, пробирающий даже сквозь доспех и мешающий думать. Выпущенный из «Скьявоны» гелий, будучи легче воздуха, быстро поднимался вверх. Газ стремительно расширялся, нагреваясь, вытесняя воздух книзу и превращая воду в нем в густую дымку, похожую на кладбищенский туман.
Энтоптика помогала справиться с ослепительными прожекторами, переключившись в инфракрасный режим. Белизна вдруг превратилась в синеву, и из холода проявились силуэты сьельсинов, бледно-красные на ледяном фоне. С каждой секундой они бледнели. Я ринулся в атаку и тут же едва не споткнулся о труп ксенобита. Тот задохнулся воздухом, которым невозможно было дышать. Это заставило меня задуматься о доспехе, о миллиметровой мембране из высокотехнологичных полимеров, защищавшей меня от арктического холода, о каркасе из керамики, стекла и металла, окружавшем мою голову и качающем в легкие чистый воздух. В ухе запищал датчик, и, развернувшись, я увидел, что нахуте бросили сверлить «Скьявону» и переключились на нас. Выбрали путь наименьшего сопротивления.