В холодном тумане их керамические клинки были почти невидимы, и меня не раз спасал лишь доспех. Враги выскакивали из ледяной мглы неожиданно, их тепловые контуры терялись в лучах прожекторов «Скьявоны». На каждого, попавшегося на уловку Валки, приходилось по трое тех, кого от гелия спасли маски, и выжившие сражались с неизменной неистовой яростью.
Я заметил одного, более могучего, чем остальные. Его плащ, словно крылья, развевался за спиной. Он промчался мимо меня с мечом в мой рост, бликующем в лучах прожекторов. Одним ударом он поверг трех легионеров, целую триаду, покрошил их на куски. Их кровь утекла вместе с жизнью.
Я был мирмидонцем и повидал много жестокости. Поиграв в наемника, я узнал кое-что и о войне. Но то, что мы сделали с адмиралом Вентом на Фаросе, и то, что произошло до и после этого, включая столкновение со сьельсинами на Эмеше, не подготовило меня к этой бойне. Я думал, что истинные сражения – это те же мелкие стычки, раздутые до огромных масштабов, либо совокупность мелких конфликтов, объединенных, как клетки человеческого тела.
Оказалось, это не так.
Война – все равно что другая вселенная. Она меняет даже самые обыденные вещи, принимает такие контексты и такое значение, что мне, человеку, бывавшему в этом ангаре сотни раз, даже сам ангар показался другим, незнакомым. Корабль за моей спиной стал важнее величайших городов, и мы защищали его с чувством, что было выше любви и ниже похоти. Чудовища, наши противники, стали истинными демонами, а солдаты, стоявшие плечом к плечу, какими бы грубыми или наглыми они ни были в казармах и за кружками, превратились в ангельское воинство.
Один солдат встал на пути сьельсина-великана. Он казался свечой рядом с костром. Он поднял копье, нацелил его вперед, держа древко под мышкой, пока двое его товарищей помогали раненым, тащили их по трапу на борт. К арьергарду. В безопасное место. Бледный скакал, как волк, и наконец оказался на расстоянии выстрела. Солдат выстрелил. Промазал. Ткнул копьем в надежде сбить чудовище с курса. Сьельсин обрушился на него, как волна, направив бледный клинок в уязвимое место под локтем. Я мысленно услышал, как порвался комбинезон, хотя мой шлем был звуконепроницаем.
Товарищи легионера успели спастись, а секундой спустя дюжина солдат испепелила сьельсинского командира из копий. Серый дымок смешался с белым туманом.
Меня ударило в бок, и я упал, выронив меч. Тот отскочил от пола, клинок рассеялся в дымке. На меня навалилось что-то огромное и темное, одной рукой схватив за горло. Я увидел красные контуры сьельсинской маски, а за ними – чернильные омуты глаз, блестящие в ярком свете. Реагируя на давление, мой комбинезон стал туже, тверже, не позволяя ксенобиту меня задушить. Но я все равно запаниковал. Дыхание застряло где-то в грудной клетке, руки тщетно замолотили по твари. Я попробовал подсечь ксенобита, воспользоваться навыками борьбы, чтобы перевернуть его на спину, но он был слишком силен и тяжел. Мой конец был близок. В руке сьельсина появился меч, белый, как клинки палачей Капеллы. Я извивался, пытаясь выпутаться и не думать о неизбежной смерти. Моей смерти.