Чтобы почти заметенные временем исторические следы не затерялись в массе комментариев, я и решил вдохнуть в дневниковые записи эмоции в виде дополнительных зарисовок. Каждая из них — это отдельная занимательная история со своей драматургией и логичным завершением. В этой части книги представлено только мое личное мнение, я делаю особый акцент на этом, показывая тем самым читателю разные подходы к написанию каждой части: первая часть — это эмоции, вторая — факты.
Первая часть книги рассказывает не столько о болезни пациента В. И. Ульянова, сколько об истории ее документального воплощения: что происходило вокруг нее после смерти пациента, что происходит с ней сегодня, наконец, о том, как я получил доступ к этим записям.
Мне кажется, научная история медицины не должна избегать художественных гипотез и образов. Их цель наполнить историю эмоциональной составляющей, вдохнуть жизнь в строгое документальное повествование. Эта часть книги писалась на одном дыхании, поскольку за четверть века все образы уже прописались в моем восприятии. За эти годы я сжился с врачами пациента Ульянова. Я почти физически стал чувствовать их: как схватывает сердце у профессора Крамера, как по мере развития болезни пациента Ульянова трясутся руки у его врача Кожевникова, как негодует академик Бехтерев, из-за того, что его мнение отвергнуто коллегами, и как жизнь профессора Абрикосова разделяется на две части: до вскрытия тела вождя в Горках и после него. Моим гипотезам нет и не может быть явных подтверждений. Это именно тот пласт истории нашей медицины, который в силу закрытости темы практически не сопровождается документальными материалами.
В этой части книги я хочу выразить восхищение красотой сложнейшей партии в истории отечественной медицины. Я хочу отдать дань уважения коллегам, работавшим на сложнейшем этапе научной эволюции, который совпал с периодом тяжелейших революционных потрясений. В последние годы стал актуальным вопрос продления человеческой жизни, При этом обсуждается все, от биохакинга до цифрового бессмертия, но никто не говорит людям, что для человека более важно прожить жизнь достойно, что только дела человека могут жить в веках и памяти потомков. Люди, о которых я расскажу, прошли свой путь с достоинством, и они заслуживают точной исторической оценки со стороны современного клинического сообщества. С этого момента фразы вроде: «врачи лечили пациента Ульянова, как бы, не от того» и «у великих людей все происходит не как у всех» должны быть забыты врачами на всем постсоветском пространстве.