Уже через полгода работы по теме нейрофизиологии старения я понял, что мне предоставлена возможность изучить патогенез болезни В. И. Ульянова. Изучение сосудистого старения мозга как бы логично накладывалась на клиническую картину пациента, чей мозг был причиной создания именно этого научного учреждения. По открытым источникам в те годы было широко известно, что Ленину был поставлен патологоанатомический диагноз атеросклероза, но уж до такой степени необычного, что это был единственный в мире диагноз, который потом никогда и нигде не был более применен. Объяснение же этому было дано самое простое и на первый взгляд понятное — Ленин — великий человек. У великих людей все процессы протекают необычно, причем, настолько, что для изучения мозга Ленина и всего советского пантеона даже создан специальный институт.
Меня заинтересовало, насколько полученные данные будут применимы к клиническому оформлению болезни пациента и к патологоанатомическому заключению профессора А. И. Абрикосова. Директор института мой интерес одобрил. Тема моего исследования была хоть и старая, но, во время бушевавших социальных ярких перемен начала 90-х годов, приковывала к себе внимание. В тот момент стало возможным обсуждать то, о чем раньше даже думать запрещалось. Так всегда бывает, что человеку запрещено знать, то и ему и интересно выяснить. Да и акт заключения, написанный выдающимся ученым и учителем, фактически создавшим современную патологическую анатомию, нес в себе ряд известных всем близким к теме проблем и загадок, которые оставались на тот момент не решенными, в силу закрытости истории болезни вождя пролетариата.
Директор НИИ мозга О. С. Адрианов, который в моей памяти останется очень мягким и тактичным человеком, прожил всю жизнь в СССР, и его не могло не интересовать и как ученого-нейрофизиолога и как гражданина, что же «не так» с темой болезни Ульянова. Макро- и микроуровни организации интеллекта и памяти его также интересовали и как ученого, и как руководителя одного из ведущих научных учреждений страны. Как мы помним из акта о вскрытии, у пациента В. И. Ульянова были настолько большие структурные поражения мозга, что у него не могло не возникнуть серьезнейших когнитивных нарушений. Конечно, было бы очень хорошо ознакомиться с медицинской документацией пациента, тем более, что доступ к ряду медицинских и архивных документов прочих научно-медицинских учреждений мне подписывал ученый секретарь, и я успешно с ними работал. Но в случае с Лениным никакого доступа мне не предоставили.