Что обращает на себя внимание в дневнике:
1. Этот документ не оформлен должным образом, принятым как для медицинских документов, как тех лет, так и сегодняшнего дня.
2. Дневник не несет в себе входящего диагноза. По тексту ни разу, даже вскользь, не указан диагноз пациента, без чего не может существовать ни один медицинский документ под названием «история болезни», «карта пациента», «амбулаторная карта» и т. д.
3. В документе нет ни одной четкой прописи или коммерческих названий использованных лекарственных средств арсенобензольного ряда, мазей ртути и висмута, большей частью не указаны и дозировки.
4. Документ не позволяет выделить позицию каждого отдельного врача по отдельным вопросам (за исключением, частично данных осмотра В. В. Крамера от 28 мая 1922, мнения В. М. Бехтерева и В. П. Осипова от 5 мая 1923 года, 20–22 ноября 1923, консолидированного мнения С. М. Доброгаева, В. П. Осипова, Ф. А. Гетье и дублирующего их мнение О. Ферстера).
5. Текст содержит множественную информацию, напрямую не относящуюся к болезни. Объем сторонней информации местами значителен.
Дневник начат 28 мая со сбора анамнеза доктором В. В. Крамером, доктор А. М. Кожевников начал диктовать его с 29 мая 1922. Об этом свидетельствует надпись рукой врача: «Дневник со дня пребывания А. М. Кожевникова» уже в тексте от 29 мая. Это вписано между двух строчек очень убористым почерком, что свидетельствует о том, что машинистка не оставила места, и тогда Алексею Михайловичу самому пришлось править дневник, отметив момент «вступления в должность».
Можно с уверенностью сказать, что дневник не мог появиться без приказа сверху, по желанию или решению самих врачей. Того, кто будет вести тот или иной период дневника, назначали. На обложке документа написано «Дневник истории болезни В. И. Ленина», в ответах сотрудников архива на мои запросы прозвучали и другие названия «дневники дежурных врачей», «дневник дежурного врача В. И. Ленина 1922–1923 гг. А. М. Кожевникова». Таким образом, данный документ имеет несколько произвольных названий, которыми пользуются для его обозначения сами сотрудники РГАСПИ.
Стиль языка, точность фиксации событий, в том числе и медицинского характера от первых страниц до конечных, очень различается, а когда уже становится очевиден негативный исход болезни пациента, дневник становится «телеграфным» — одна запись на несколько дней или даже неделю, становится скорее правилом.
Итак, в разные периоды болезни дневник ведут по очереди три русских врача. При этом, на протяжении всего времени с пациентом почти постоянно находится один немецкий врач. Кроме того, к Ленину вызывают много докторов-консультантов различных специальностей, как граждан РСФСР, так и Германии, Швеции (венерологов и сифилидологов в списке нет). Подчеркну, что дежурными врачами было гораздо большее количество лиц, которые прямо указаны в тексте данного документа — например, 29 апреля 1923 дежурил — Гетье, 16 мая — Елистратов, 5 мая 1923 — Розанов и т. д. В тексте дневника указываются и ночные события, которые врачам, ответственным за составление дневника, передавались дежурантами. Это говорит о том, что данный документ является трудом большого медицинского коллектива.