— Я помню. — Пришлось закатить глаза. Хорошо еще, он с задумчивым выражением смотрел в другую сторону. Видно, пытался вспомнить, о чем же он еще не сказал. В трехтысячный раз.
— У тебя и Саши в ауре метка моего Дома. Она даст понять любому магу, что вы находитесь под нашей защитой.
— Я знаю. — Плечи опустились, не выдерживая тяжести высказанных рекомендаций. А взгляд на автомате переместился на запястья. Где с сегодняшнего утра больше не было тонких серебряных цепочек.
— Ваша легенда…
— Олейор. — Кажется, я сейчас нарвусь на очередной леденящий взгляд. Но слушать эти наставления я больше уже не могу. — Если ты повторишь это еще раз, я решу, что ты за нас волнуешься.
И вопросительно подняла бровь. Только сейчас заметив, что Сашки в комнате нет. Вот ведь… Успел сбежать. Пока я на себя отвлекала внимание.
Ладно, я хоть и старшая и мудрая… Но это предательство…
Это ведь у них приятельские отношения.
— Я не за вас, я за наш мир волнуюсь.
И он улыбнулся. Во все свои… Заставив меня, открыв от удивления рот, опуститься на ближайший стул.
Ну что?! Остается только себя поздравить: с чувством юмора у этого красавчика все в порядке. А все, что он мне демонстрировал, — тренировка самообладания. На моей явно не подготовленной для такого испытания хрупкой натуре.
Как я и предполагала. И ведь как хорошо прикидывался, едва не запугал меня.
— Если ты так переживаешь, можешь снова ограничители на меня надеть. — И я протянула ему руки.
— Ты думаешь, это поможет?
А вот и наш пропащий. Стоит косяк подпирает. И улыбается… Он что, с этого великого и сурового пример берет?
Да… похоже, я круто попала, говоря на жаргоне моего ребенка: двоих мне уже не одолеть.
— Вряд ли. Я больше на тебя надеюсь.
Ну вот. То, чего я больше всего боялась, случилось. Начали демонстрировать мне свое единодушие. Пора вносить коррективы в происходящий процесс. Иначе это надолго затянется. А я от желания отделаться от своего наставника уже завыть в голос готова.
— Может, мы все-таки пойдем? — Пытаюсь одновременно посмотреть на обоих.
Не удалось. Смотреть в разные концы комнаты глаза категорически отказались.
— Лера… — На его лице опять застыло невозмутимое выражение, сбивая с толку.
Пришлось сделать попытку изобразить на своем лице его знаменитый оскал, вызвав у одного истерические всхлипывания, а у второго машинальное движение руки к поясу.
Довел.
— Олейор, если ты хочешь, я дословно повторю все, что мы должны или не должны делать. — И, привычно запнувшись за мелькнувший в его глазах холод, уже более жалобно добавила: — Командуй отправку, командир.