— Дорогой, не мерзни на улице, проходи, — раздался голос слева.
Я повернул голову. Очередной сраный ангар и какой-то пухленький лысый мужик внутри. Он же и зазывал меня, приветливо махая рукой, украшенной кучей колец и перстней.
Пухлые восьмерки — самые опасные. Это значит, что у такого хватает денег и влияния, чтобы его мог защитить кто-то другой. И питается он точно не харчами из сухпайков. Да и где они столько мяса набрали, чтобы откормить этого детину?
Вопрос риторический, разумеется. Как будто я забыл, в каком месте живу. Еще раз оглядев здоровяка, прикинул размеры. Почти с меня ростом, но в плечах будет пошире. Посмотрел на Черного.
Химера сунула в пасть большой палец и надула щеки, будто собирается с силой выдохнуть воздух. Но вместо этого все его тело мгновенно расширилось, превращаясь в гору мышц, обтянутых костяной броней и наростами.
Где-то глубоко в памяти что-то колыхнулось, от этого представления. Но картинка была нереальная, а какая-то нарисованная. Тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли. Еще раз оценил здоровяка. Представил на нем черные костяные наросты с росчерками багровых прожилок.
Вообще подходит. А значит надо быть осторожным.
— Не вежливо отказываться от приглашения, — произнес пухлый желчным голосом.
— Я простая восьмерка. Откуда восьмерке знать, что такое вежливость? — произнес я, аккуратно стаскивая со спины черный ящик.
Поставил его на землю рядом с собой, не отрывая взгляда от здоровяка. Преследователи уже взяли нас в кольцо, поджимая к ангару.
— Мы можем научить, — прорычал пузанчик. — Да ты не стесняйся, заходи.
— Ну, раз вы настаиваете, — произнес я, подхватывая ящик и пропуская Элис вперед себя.
Вроде как внутри было пусто. Так что будет лучше, если ее в принципе никто не станет воспринимать всерьез. Впрочем, это как раз будет реальная оценка ее способностей.
Внутри не было ничего примечательного. Куча каких-то ржавых механизмов и оборудования оставшегося с былых времен. А вот сладковатый запах эфира в воздухе наводил на весьма определенные мысли. Походу, кто-то из этих восьмерок балуется химией.
Внутри никого не было, не считая вошедших следом ублюдков. Прислонив ящик к стене, обернулся лицом к этим уродам.
— Если вы не поняли всю глубину и суть настоящего джаза, — пропищало радио, стоявшее на одном из стеллажей. — То как насчет старого доброго рока?
— Оставь, — произнес я восьмерке, которая потянулась рукой к приемнику. — Можешь даже погромче сделать.