Пока говорил, сам не понял, как перестал слышать шаги за спиной. Обернулся и посмотрел на Элис. Та стояла, словно статуя, прижимая руки к груди. Взгляд в пустоту, а губы предательски дрожат.
— Не может быть, — прошептала она.
— Вспомнила, да? — ухмыльнулся я.
— Я тебе не верю, — девчонка замотала головой. — Не верю.
— Да мне насрать, — пожал я плечами. — Веришь или нет, суть не меняется. Ты где-то облажалась и вот ты здесь, в восьмом секторе. Бегаешь за отморозком, который охотится на самую опасную из известных химер. Сама-то как оцениваешь свои шансы? Тут даже я не планирую выжить.
Я пошел дальше, не обращая внимания на звуки за спиной. Вроде пока держится, но скоро опять начнет сопли на кулак наматывать. Мне захотелось побыстрее оказаться в своей комнате. Если мелкая опять начнет рыдать тут, то пусть делает это у себя.
Но она вроде как сдержалась. Пока что. Молча добрели до дома и остановились возле двери. Я огляделся вокруг, прислушиваясь и принюхиваясь. Элис замерла в напряжении.
— Вали спать, — бросил я. — Снимешь сапоги, я тебе их скормлю. Брысь отсюда.
Ничего не ответив, девушка поплелась внутрь. Я слышал лишь скрип досок, да обычный шум улиц. Черная тень следовала за нами по пятам. Я чувствовал ее приближение и нутром ощущал недовольство твари.
Но стоило мне замереть на месте, как улица погрузилась в тишину. Ни единого шевеления. Бесит.
— Ну давай, — крикнул я. — Вылезай уже или вали к чертовой восьмерочьей матери.
Тишина была мне ответом. Я даже почувствовал легкое облегчение. Так даже лучше. Еще немного времени в тишине и спокойствии мне не помешает.
Вернувшись к себе, первым делом осмотрел все углы и потолок. Под кровать Йулл не полезет, а вот зацепиться сверху вполне может. Злые бабы опасней Ночных псов будут. А эта так тем более. У зеленоволосой горячий нрав.
Но нет, я был один в комнате. Сняв плащ и аккуратно повесив его на крючок, добрался наконец до кровати. От меня воняло Иным, но было плевать. Потом помоюсь как-нибудь. Лучше загляну завтра к Нораю, у них всегда есть горячая вода.
Стоило мне уткнуться харей в подушку, как в дверь постучали. С трудом разлепив глаза, проворчал что-то нечленораздельное. Очередной самоубийца, не иначе. Стук повторился. И как я не услышал его шагов?
А, вот как. Я смотрел на утренний сумрак, разливающийся за окном. На сколько меня вырубило? Часа на два-три. Чувствую себя разбитым и слишком… трезвым. А еще голодным.
Коп так и замер с занесенным кулаком, не успев в очередной раз постучать. Его глаза смешно свелись к дулу револьвера, упирающегося в переносицу. Он так и замер с поднятой рукой, мелко трясясь.