Палец скользил в крови и так и норовил выпасть из раны, но Стас не позволял пока образы его же собственной смерти не начали таять, уходя из разума землянина.
«Сомневаюсь, что все мои клятвы о не причинении вреда теперь хоть чего-то стоят…» — с горькой иронией подумал мужчина, вновь отпуская распластавшегося и тяжело дышающего на футоне пленника: «И я вроде все правильно делаю, ведь в ином случае местные могут убить пацана, не разбираясь. Но вот… Ах, плевать. Местные туземцы в любом случае понимают лишь слово силы и боли, и кто я такой, чтобы не дать, что первого, что второго им полной ложкой?».
Дверь шатра резко отлетела, впуская внутрь целую делегацию из старейшины, его сына и парочки других опытных воителей старше тридцати лет.
Суровые испещренные шрамами рожи. У одного нет глаза, у второго огромный ожог на пол лица, третий вовсе в маске — сразу видно, перед тобой ветераны местных войн.
И коль уж они сумели миновать третий десяток, значит они и впрямь чего-то стоят.
— Что случилось? — голос Джиробу был далек от радостного. Он смотрел прямо на Стаса.
— Благодаря моему лечению принц достаточно оправился, чтобы прийти в себя. Осознав, что он попал в плен, произошла эмоциональная вспышка, которая тем не менее быстро прошла, — Стас старался не встречаться с горящим взглядом принца, который мог многое сказать про «прошедшую самостоятельно эмоциональную вспышку».
Почему Стас умолчал о своем участии? Две причины. Первая, Ордынцев не был уверен в реакции воителей на то, что он пытал их беспомощного собрата.
Да, клан Сумада вроде как враг, но какому-то крестьянину в любом случае нельзя даже дергаться в сторону воителей. Вдруг, чего доброго он подумает поступить также и с ними самими? Легче пристукнуть много на себя взявшего целителя.
Вторая же причина… Стас имел определенные планы на принца, а для этого ему требовалось остаться его лечащим врачом как можно дольше.
— Вот значит, как, — Джиробу усмехнулся, глядя на принца. — Ну что же вы так, второй принц Джишин Сумада. До вашего пробуждения я бы еще подумал, чтобы оставить вам хотя бы видимость свободы, — старик показательно тяжело вздохнул, изображая сожаление. — Но теперь, сами понимаете, я просто вынужден принять меры. Уверен, вы поймете мои опасения. Начинайте. — старейшина кивнул стоявшему у себя за спиной человеку.
Вперед вышел одетый в тяжелый черный плащ мужчина без глаза и застывшим выражением лица. Однако, куда примечательнее было то, что он сжимал в руках.
Стас нахмурился, глядя на самые настоящие оковы, явно предназначенные для рук и ног. Они были довольно толстыми и на них были вырезаны символы похожие на закрученные в круг иероглифы.