— Не буду, — снова потянулся к бутылке летчик. — Можешь быть уверен. Я своих людей ценю. И союзников тоже.
Свое наказание на следующий день мы с Ромкой перенесли спокойно. Как и рассказывала Катя — порка была почти что медицинской процедурой. Без свидетелей и обставленной так, чтобы минимально унизить курсанта. Я вошел в кабинет, прошел медицинское освидетельствование, лег на специальную кушетку и получил свою порцию плетей. Перед экзекуцией было стыдно и страшно, а сердце колотилось как бешеное, но я старался не подавать вида. Во время нее было очень больно, но ничего — стиснув зубы вытерпеть можно. Затем мою спину обработали мазью и лечебной магией и все — свободен. Однако именно к этому моменту я всерьез разозлился. Никогда не любил революционеров, но сейчас я поймал себя на мысли, что начинаю понимать Веру Засулич.
— Разрешите обратиться, господин, наставник, — подавляя злость, сказал я, застегивая дрожащими пальцами форменную рубашку, когда все закончилось. — Не могу не поинтересоваться — зачем вы это делаете? Вы, конечно, великие маги, особенно Настоятель. В вашем присутствии без разрешения даже силу не зачерпнешь. Возможно, вы нас специально бьете, чтобы мы злее были и легче мат давался, или еще почему… Но ведь кто-то из нас станет магом-контролером, иначе какой смысл во всем этом обучении? Вы в самом деле думаете, что вам тогда наши поротые спины простятся? Вам не нужны верные люди? Или на нас просто эксперимент проводится, как на хомячках?
— Много ты о верности знаешь, курсант Попов, — нахмурился Олв, что-то записывая в толстый журнал на столе, совсем как обычный врач в поликлинике. — Как ты думаешь, к кому слуги испытывают большую любовь? К доброму и сильному господину, который всегда милостив к ним, или к злому и сильному который держит слуг в страхе и трепете?
— К доброму, конечно, — слегка удивился я.
— Неправда, — назидательно поднял вверх шариковую ручку наш экзекутор. — К злому. Милость доброго господина слуги принимают за должное и работают нерадиво, отвечая ему на добро ленью и злословием. Стоит же злому господину, неизменно строго наказывая слуг за проступки, хоть изредка их достойно награждать, и они будут готовы лизать ему за это руки.
— Ну да, пока он силен. А когда настанет удобный момент, сунут нож под ребро, а усадьбу подпалят — заметил я. — Люди не собаки, у них не все решается через кнут и пряник. Господин наставник, позвольте узнать, откуда вы родом? Просто у вас странная логика…
— Рано тебе пока об этом говорить, — мотнул головой Олв. — Потом все узнаете. — Наставник отложил ручку, совсем по-человечески вздохнул, и вдруг неожиданно сказал.