– А тебе зачем больше? Ты их все равно контролировать не можешь, – подколол коллегу Курбанов.
– Я же сказал, с Кривощековым вышла случайность, – вспылил Левашов.
– Случайность – это то, что твой Кривощеков никого не убил, – недобро усмехнулся Курбанов.
– Тихо! – рыкнул начальник. – Кривощеков, собирай свои вещи и пошли. Ты здесь больше не служишь. Время, пока идет проверка, дома проведешь.
– Илья Юрьевич, да не мог я бросить эту чертову бутылку! – чуть не рыдая, вскричал Кривощеков.
– Я все сказал!
Наконец вокруг все стихло. Все ушли. Головачев с Курбановым в свое крыло. Кривощеков, собрав вещи, через отдел кадров поплелся домой, а Левашов проконтролировал его уход.
Я остался один в неубранном кабинете. Стоял у того злополучного окна и смотрел вдаль. Меня слегка потряхивало от содеянного. Кажется, я переборщил. Хотел лишь от Кривощекова избавиться, а перепало всем. Теперь перед коллегами маячила служебная проверка, а за ней и дисциплинарные взыскания.
Впрочем, сами виноваты, все-таки они совершили должностное преступление – покрывали алкаша, еще и оружие ему дали, чтобы однажды он всех по белочке перестрелял. Хотя не мне, конечно, проповедь читать. По сути, лично мне Мохов ничего плохого не сделал. Да, не проконтролировал, к кому Левашов молодого сотрудника посадит, но у начальника следствия и без всяких мелочей полно дел. Так что, как ни крути, мною был нарушен мой же принцип «не жалеем тех, кто не пожалел нас». Получается, сам его себе определил, сам и нарушил. А может, фиг с ними, с этими принципами? Когда дело касается выживания, становится не до сдерживающих факторов.
Я горько усмехнулся своим мыслям. Вот так все и бывает: там уступишь, тут отступишь и на выходе получаешь… не знаю, кто в итоге получается.
Я помотал головой – какая-то фигня в голову лезет. Не до самокопаний мне сейчас. Вот выберусь отсюда, тогда сяду и все осмыслю, дам совести себя погрызть вволю, если она к тому времени не атрофируется.
Я усмехнулся и резко отвернулся от окна. Пробежал взглядом по бардаку, что остался в кабинете. Надо что-то со всем этим делать.
Внезапно дверь открылась.
– Чапыра, Альберт? – спросил заглянувший в кабинет мужчина в форме старшего лейтенанта милиции и с кожаной папкой в руках.
– Да, это я, – ответил я нежданному посетителю.
– Я следователь Сорокин, Антон. – Протягивая мне руку, мужчина переступил через порог, стараясь не задеть разбросанные уголовные дела и пустые бутылки. – Мне сказали тебя на выезд с собой взять, – сообщил он цель своего прихода.
– Поехали, – пожал я плечами. Уборка откладывалась.