И директор хладокомбината подумал.
– Нет, я на это пойти не могу, – дернул он кадыком и, не обращая внимания на причитания четы Калугиных, покинул мой кабинет.
– Работай, – одобряюще напутствовал меня Головачев и, подхватив Калугину под локоток, вывел ее за собой в коридор.
Калугин сник, он буквально распластался на стуле и мог вот-вот с него свалиться.
Но тут заработала громкая связь и прозвучало: «Дежурная группа на выезд». Пришлось брать приготовленную заранее дежурную папку с нужными бланками и тащиться в дежурку. Прикинув в уме варианты, я, выходя из кабинета, прихватил с собой еще и сегодняшнее уголовное дело вместе с медицинскими документами.
– Чапыра, этих двоих уже в СИЗО пора увозить! – возмутился Новиков, когда я вернул задержанного Калугина.
– Я еще с ними не закончил, видишь же, выезд у меня, – отбрехался я и поспешил выйти во двор к служебной машине.
В машине, не отвлекаясь на разговоры коллег, я набрасывал на чистом листе бумаги тезисы для постановления об избрании меры пресечения в виде залога. На этот раз нас вызвали на квартирную кражу, благо это была небольшая однушка, так что уложились мы за час, а на обратном пути я попросил высадить меня возле прокуратуры.
– Борис Аркадьевич, – просунулся я в кабинет заместителя прокурора, – здравствуйте. Можно к вам?
– Заходи, – приглашающе махнул он мне рукой, поставив чайник на тумбочку возле стола. – Чай будешь?
– Буду, с утра ничего не ел, – не стал я скромничать.
– Смотрю, ты сегодня в форме, – отозвался Митрошин, наливая чай во вторую кружку. – Дежуришь?
– Дежурю, – кивнул я, присаживаясь на стул. – Поэтому и приехал. За консультацией как к старшему товарищу и представителю надзорного органа.
Митрошин довольно усмехнулся, но начал не с обсуждения дела, что приметил в моих руках.
– Говоришь, с утра ничего не ел? А бутерброды будешь? Жена делала. – Он поставил на стол тарелку с многослойными бутербродами.
– Ну раз сама Светлана Григорьевна их делала, то, конечно, буду, – сглотнул я слюну.
– Ну, чего там у тебя, рассказывай? – спросил зампрокурора о деле, когда я умял второй бутерброд.
– Подозреваемый у меня со слабым здоровьем, – начал пояснять я суть вопроса, – а обвиняется он по части второй статьи восемьдесят девять, там срок реальный до шести лет. Сами понимаете, на подписку его не отправишь. – Митрошин кивнул, подтверждая сказанное мною. – Его директор отказался быть личным поручителем. – На этом месте зампрокурора изобразил пантомиму «а ты что-то другое ожидал?». – А год в СИЗО он может не выдержать.
– Там лазарет есть, – заметил Митрошин.