Мы остались втроем. Две пары глаз скрестились на мне.
– Говори, что ты хочешь, – потребовал Ломакин.
– Туристическую путевку в Южную Европу. Также устроит морской круиз по Средиземному морю, – озвучил я требование.
Сперва я подумал, что Свиридов подавился, поскольку он издал звук, как будто прочищает горло, затем этот звук перерос в похрюкивание, а тело первого секретаря стало подергиваться, и тут до меня дошло, что он ржет.
Я посмотрел на него с осуждением. Ломакин в то же самое время недоуменно хлопал глазами. Вот так мы и сидели, смотрели, как ржет первый секретарь райкома.
– Чапыра, у меня нет слов, – утирая слезы, наконец произнес он. – Ты что, больше часа испытывал мое терпение, рискуя карьерой и своим будущим лишь ради того, чтобы прокатиться на теплоходе? – И он вновь заржал. Тут к нему уже и Ломакин присоединился, но с натугой, не из-за того, что ему смешно, а потому что это смешно высокопоставленному лицу, от которого ты зависишь.
– А что такого? – изобразил я обиду. – Кто меня туда отпустит? А я хочу мир посмотреть.
– Чапыра, ну ты и кадр. – Он выдохнул, хлопнул себя по мясистым ляжкам, словно подводя черту, и тут же улыбка сошла с его лица. – Вот поэтому молодых невозможно просчитать. У них в голове черт-те что творится, – наставительно сообщил он Ломакину, тот послушно закивал. – Ладно, понял я твою просьбу. Будет тебе путевка. Но конкретные сроки, сам должен понимать, сейчас сказать не могу. Да и перед выездом за границу тебе придется проверку пройти, а она много времени занимает. Согласен подождать?
– Согласен, – кивнул я.
– Ну вот и отлично, – поднялся он с места и, рассматривая меня уже без неприязни, протянул мне руку.
Я, конечно, удивился такому жесту первого секретаря, но руку пожал без промедления – этот человек обещал достать для меня пропуск за железный занавес.