– Сколько? – спросил я.
– Пятьдесят рублей в месяц.
– Понятно. Едем смотреть вторую? – предложил я.
– Мне импонирует ваша лаконичность, – рассмеялся Эдмунд отрывистым смехом.
Второй дом оказался хрущевкой. Квартира здесь находилась на третьем этаже и тоже была двухкомнатной. Крохотная кухня, опять же с газовой плитой, меньшего размера санузел и комнаты, причем они были смежными. Обстановка оказалась более чем скромной. Мебель была хоть и целая, но явно не новая.
– Двадцать пять рублей, – упреждая мой вопрос, произнес маклер.
– Понятно. Эта, – решил я.
– Хороший выбор, – похвалил меня Эдмунд. – Я бы тоже ее выбрал. Не так привлекает внимание. – Он загадочно улыбнулся.
– А я могу здесь мебель сменить? – спросил я то, что меня сейчас волновало, проигнорировав его намеки. Все-таки кое-что от привередливости со мной осталось.
– Можете, но на равнозначную или более дорогую, – не стал вредничать маклер, сразу же дав добро на смену обстановки. – Но эту не выбрасывайте. Мне позвоните, я приеду и заберу. – Он протянул мне блокнотный лист с номером телефона.
– Договорились. – Я тоже не из вредных.
– Если хотите, можете и новые обои поклеить, – предложил мне Эдмунд.
– Старые тоже вам вернуть? – уточнил я.
Эдмунд вновь рассмеялся своим отрывистым смехом.
– Ключи сразу заберете? – спросил он, делая намек на оплату.
– Да, сразу. Сколько с меня?
– С вами приятно было иметь дело, – приподняв шляпу, сообщил мне Эдмунд, после того как мы рассчитались. – Звоните, если что.
– Обязательно, – заверил его я, и мы распрощались.
Отступление
Начальник следственного отдела возвращался с совещания в свой кабинет. Он был хмур, не реагировал на приветствия встреченных в коридоре коллег и то и дело ускорял шаг, чтобы быстрее оказаться в конечной точке маршрута. Головачев жутко хотел курить. Почти час начальник ОВД полковник Мохов, не выбирая выражений, требовал от него и начальника уголовного розыска майора Лусенко усилить работу по раскрытию преступлений.
Лусенко, как всегда, крутился как уж на сковородке и жестикулировал руками, как мельница крыльями, выгораживая своих оперов, то есть уже инспекторов, но так называть своих подчиненных Лусенко категорически отказывался.
– Почему нет взаимодействия со следственным отделом?! – напирал на него Мохов, игнорируя его изворотливость и желание свалить все на кого угодно, лишь бы отвести от себя начальственный гнев.
– Да с кем там взаимодействовать-то?! С этим Кривощековым, что ли? – не менее эмоционально отвечал Лусенко. Он вместе со стулом развернулся к Головачеву и, ухмыляясь тому в лицо, заявил: – Так вы, Илья Юрьевич, расписание повесьте, в какие часы он у вас бывает трезв. А то мои опера как ни зайдут, он все на раскладушке дрыхнет. – Руки Лусенко при этом изобразили несколько незамысловатых фигур, а в конце монолога начальник УГРО всхрапнул.