Люди в военной форме исчезли, и миссис Томпсон явно испытывает от этого облегчение. А как насчет людей в костюмах – интересно, они еще здесь? И директор Майерс – он все еще сердится? Неужели его тоже кололи?
Тут раздается стук в дверь.
Я поднимаю глаза и замираю.
В класс входит директор Майерс, но не это удивляет меня. Рядом с ним – доктор Харрис. Заметив меня, он улыбается и машет мне рукой. Я отвечаю на приветствие – а что еще остается делать?
– Об этом мы не договаривались, – озабоченно говорит миссис Томпсон. – Речь шла только об осмотрах и прививках. Я не могу позволить забирать из класса детей только потому, что этот человек…
Директор Майерс перебивает ее:
– Я знаю, что вы возражаете, Агнес. Но мне кажется, нет необходимости напоминать, кто руководит школой. Обещаю постоянно быть рядом и следить за всем происходящим.
Миссис Томпсон сникает.
– Наверняка их родители…
– Будут должным образом проинформированы. А теперь, пожалуйста, вызовите тех, кто нам нужен.
Миссис Томпсон смотрит на Майерса так, словно видит его впервые, потом переводит взгляд на меня. Наши глаза встречаются, она вздрагивает. Затем опять широко улыбается фальшивой улыбкой.
– Мин! И Ноа! Выйдите оба вперед, пожалуйста.
Я медленно встаю. Подхожу к учительскому столу. Слышу, как Ноа идет следом за мной. Если бы доктор Харрис не улыбался так ободряюще, не уверена, что смогла бы сделать это.
Доктор Харрис приседает перед нами. Я чувствую, как у Ноа, стоящего совсем рядом, дрожат ноги.
– Здравствуй еще раз, Мин. Ноа, я – доктор Харрис. Для вас у меня есть кое-что особенное. Мы отправляемся в путешествие!
Его глаза мерцают в свете флуоресцентных ламп.
– Ну, разве не здорово?
10
Я проснулась вся в поту и тяжело дыша.
Плечо – прямо под старым шрамиком от инъекции – свело судорогой. Я потерла его, стараясь собраться с мыслями. Казалось, лицо доктора отпечаталось на сетчатке.
Я, не глядя, нащупала будильник и повернула к себе.
Шесть утра. Но я сразу поняла, что больше не усну.
Я села на кровати, вглядываясь в темноту. Детское воспоминание было похоже на старую открывшуюся рану. Доктор Харрис. Я успела забыть его фамилию. Харрис.
Я много лет не вспоминала о том дне. Нас с Ноа посадили в фургон, заперли двери и повезли куда-то – судя по всему, мы отъехали довольно далеко от школы. Но моста мы не переезжали – даже в шесть лет я узнала бы специфический стук, издаваемый автомобильными колесами на его швах.
Значит, мы ехали в другую сторону – к лесу на востоке.
Я сосредоточилась.
Нас везли именно туда, куда ночью направился военный конвой. Наверное, из-за этого воспоминание и вернулось?