В команде потерь не было, получили лёгкие ранения трое егерей из новеньких, да осколком от разорвавшейся неизвестно чьей бомбы резануло мышцу на ноге у Потапа, и теперь он прыгал на одной, отказавшись на отрез, идти в лазарет. Активных боевых действий здесь больше пока не предполагалось и, зашив да перевязав всем раны, этих страдальцев оставили пока в команде.
– Пара недель стояния тут точно будут, пока всё вокруг здесь уляжется, а потом как доставить на главную квартиру стреноженного Потапа, уже и придумаем, – ответил Лёшка Никитичу на вопрос, что с ним делать.
Сам же он крикнул тройку Живана и направился к ближайшей протоке. Нужно было проверить посты, а потом уже идти для доклада в штаб. Нормально поговорить с самого момента выхода из Бухареста с фон Оффенбергом пока ещё возможности не было. Главный разведчик и «по совместительству» картограф дунайской армии был очень занят подготовкой к штурму и послал Лёшку при встрече «позаниматься немного делом», а не донимать высокое начальство докладами о своих подвигах. О которых, кстати, оно и так было уже весьма так качественно осведомлено.
– В общем, придешь, Егоров, как турки сдадутся, – буркнул усталый от недосыпа немец, и Лёшка, как и было ему сказано, «пошёл воевать турку».
Теперь же вокруг было спокойно, и душа прапорщика требовала определённости.
Оставался ещё для проверки самый дальний пост, где сейчас стояла в секрете тройка Тимофея, и Лёшка, не спеша, шёл к нему, беседуя с Живаном. Серб уже совсем неплохо разговаривал по-русски, да и ранее его легко можно было понять. Очень близки между собой были родственные по своей сути русский и сербские языки, так же, впрочем, как и сама культура и единая православная вера этих братских народов.
Разговор опять зашёл на тему пан славянизма и о формировании единой великой страны под знаменем Российской империи. Последним препонам для этого, по словам Милорадовича, была дряхлеющая оттоманская Порта.
– Нашим армиям достаточно ударить посильнее, и её ослабевшие войска откатятся к проливам, а там и весь край, населённый южными славянами, поднимется на священную борьбу. Сербы, болгары, македонцы, словенцы, хорваты – все разом поднимут знамя войны против турок. Кроме славян их ещё поддержат и греки с валахами, да и со всеми другими народами заодно, проживающими на Балканах, – взволнованно доказывал ему егерь. – А там уже и западные славяне: чехи, поляки и словаки подтянутся, увидев такую силу и вспомнив про нашу родственную кровь.
– Эх, Живан, Живан, чистая твоя душа, – покачал головой Алексей. – Да кто этому осуществиться-то даст? Тут вон только мы голову подняли, и против нас весь запад начал козни строить. В Стамбуле несколько полков нового порядка под присмотром французских офицеров-советников формируются, артиллерийские и ружейные мастерские строятся, и это ещё Австро-Венгрия активно нам палки не начала пока что вставлять. Поляки, так и вообще себя частью славянского мира не чувствуют, им ближе веяния запада, а мы им извечные враги и соперники. По чехам пока ничего не скажу. Да и османы ещё не настолько ослабли, чтобы им легко сдать свои позиции. Век, а то и полтора, с ними точно ещё пободаться придётся, освобождая все братские балканские народы из-под их многовекового гнёта.