— Ну, и чего болит? — поинтересовался атаман, с недоверием разглядывая нищего — совсем молодого, безусого еще паренька; с одутловатым, ненормальной полноты лицом, такими же пухлыми маленькими ручками и непропорционально большим туловищем. — Голова, что ли?
— Голова! — утвердительно кивнул паренек и, молитвенно глядя прохожему прямо в глаза, добавил жалостливо: — Подайте, дяденька! Пожалуйста!
— Да что ты все заладил «подайте да подайте!» — отрезал Чопик нервно и сунул парню дымящийся хапчик: — На, кури!
— Спасибо, дяденька! — сказал тот, принимая грязными руками драгоценный окурок. — А подайте, а?!
— Че такое тут у вас? — поинтересовался закончивший с заправкой Калян, подходя к занятому разговором атаману. И, прочитав надпись на плакате, рассмеялся весело и беззаботно, махнув рукой: — Пойдем, Чопа! Не слушай, чего он тебе тут втирает! Я с таким сам сидел! Лажа это все. Пусть лохов лечит. Пошли!
— Погодь! — отмахнулся от него командир и, обращаясь к пареньку, спросил серьезно: — Тя звать-то как, инвалид?
— Жирабас. — просто ответил тот.
— Как-как? Эт че, кличка, что ли? Ты мне скажи, как тебя зовут, чудо в перьях!
— Жирабас! — подтвердил попрошайка, жадно посасывая обжигающий пальцы окурок. — Ну, еще, бывает, Жириком зовут, когда настроение хорошее.
— Чопа, ну давай поехали уже! — крикнул, высовываясь в окно, сидящий за рулем водитель.
Повернувшись спиной к попрошайке, Чопик не спеша пошел к автобусу. Не доходя до предупредительно открытой Каляном дверцы, остановился и, подумав немного, спросил у примолкшего вдруг бедолаги: — Слышь, ты, как тебя там? Жрать хочешь?
— Угу! — буркнул тот, блеснув ожившими внезапно глазами.
— Залезай! — скомандовал Ермаков, указав ему рукой на дверь.
Паренек встрепенулся всем телом, схватил в охапку свой шлем и, с неожиданной для такого увальня ловкостью вскочив на ноги, бегом кинулся к взревевшему всеми своими лошадиными силами пазику…
— Ты сам откуда? — спросил Чопик нового попутчика, подавая ему раскрытую банку тушенки. — Извини, брат, ложек нет! Вот штык-нож, если хочешь!
— Спасибо, я так! — ответил Жирик, запуская в банку грязную, с ломаными ногтями пятерню и вытаскивая большой жирный кусок говядины.
— С Воркуты я. Знаете, за полярным кругом город такой. Шахтеры еще там…
— Знаю, — кивнул батька, открывая бутылку водки и отхлебывая из горла, — родители есть?
— Не-а! — отрицательно мотнул головой попрошайка, с жадностью голодного людоеда пожирая содержимое банки. — Детдомовский я. Школа-интернат для детей с зэпээр.
— Сирота, значит? — повторил Чопик и протянул Жирабасу открытую поллитровку. — А лет тебе скока?