— Так, а ты, братан, куда щас? — забежав вперед, Чопик схватил его за руку. — А то так давай подвезем! У нас вон колеса свои…
Лектор недоверчиво покосился на желтевший неподалеку помятый, старенький пазик с надписью «VIVAT ANARCHY» на борту, сказал, осторожно высвобождая руку: — Нет, спасибо. Я сам.
— Ладно, братан, не ломайся! — резко одернул собравшегося уходить подскочивший сбоку Санек. — Видишь, тебя люди просят!..
— Правда, браток, давай с нами! Мы тя щас мигом до места домчим. Давай! — поддакнул Ермаков. — У нас и пиво есть! Выпьем, поговорим…
— А вы ниче пацаны! — говорил порядком уже поддавший политрук, когда через полчаса новые знакомые помогали ему выбраться из остановившегося возле какой-то заброшенной стройки автобуса. — Теоретически вы, конечно, слабоваты, но это мы враз поправим! И пиво у вас ничего, вроде свежее.
— Слышь, Серега, а мы хоть туда приехали? — беспокойно оглядываясь по сторонам, спрашивал суетившийся вокруг поддатого пассажира Чопик. — Ты говорил, казармы у вас, а тут какая-то стройка.
— А это и есть стройка, — пояснил Серега, расстегивая ширинку брюк и отливая прямо на колесо привезшего его автобуса. — Здесь школу собирались делать. Два этажа поставили, а третий не успели — война нагрянула. Сначала-то панки с бичами тусовались. Как мы пришли, так всех, кто не разбежался, в армию записали и тут же, в школе, и оставили. Теперь у нас 1-й Бородянский спиртолитический бичполк — лучший в городе. Пошли!
Поставив машину на противоугонную растяжку анархоспиртпофигисты прошли за еле передвигавшим ноги проводником на полутемный, заваленный снегом и ржавым железом, изрытый канавами школьный двор.
— А как вы тут живете-то? — недоумевал батька, на ощупь пробираясь к центральному входу вдоль заиндевевшей стены. — Холодно ведь!..
— Как-как… — пьяно ухмыльнулся Колесов, — костры разводим, в бочках бензинчик жгем. Так и живем. Зимой, конечно, не выдержим, но в декабре наступления ожидаем, Бог даст, Новый год в Мосхве встречать будем. Триста километров всего! Да мы их за неделю сделаем, как мальчиков на тренировке! Я говорю!..
— Стой! Кто идет? — властный оклик притаившегося под козырьком на высоком крыльце часового прервал пьяные Серегины излияния. — Стой, не двигаться!
— Толян, это ж я! А ты не узнал? — закричал лектор, карабкаясь наверх по крутым обледенелым ступеням. — Мы тут с братвой с лекции едем, помоги забраться-то!..
— Стой, говорю! — грубо рявкнул часовой. — Пароль, давай! А то…
Из темного дверного проема высунулся наружу ствол автомата.
— Первач… — выдохнул Серега, продолжая карабкаться наверх, — отзыв?..