– Виноваты в этом мама, семья и природа. Я знаю людей, которые всю жизнь состояли в коммунистах, и их даже эта партия не смогла испортить, настолько они хорошо были воспитаны отцом, матерью, жизнью самой, что никакая идеология: ни фашистская, ни коммунистическая – не могла на них повлиять.
Как-то меня осматривал молодой доктор, что не назовет, все больное. На чем же тогда живу, – спрашиваю. У вас, – говорит, – огромный потенциальный заряд жизненных сил. Вот на нем и живете, он вас и спасает.
Многое у меня война отняла: часть памяти отшибло на Днепре, зрение, но многое и оставила, – я не загадывал прожить дольше пятидесяти. Думаю, что живу сейчас годы моей мамы, которая погибла в 29 лет. Она невинная жертва, в 30-м году утонула в Енисее, плывя с передачей к отцу в тюрьму. Вот столько лет мне дано, о которых я и не мечтал – я доживаю мамин век. Настолько этот человек был из чистой, доброй крестьянской семьи, настолько он был благороден, трудолюбив, – было бы неправильно, если бы я жил по-иному, перед памятью матери, перед памятью бабушки.
– Как вы считаете, в России остался народ или одно население?
– Один мой знакомый, летчик, получил квартиру в новом доме, я тогда был у него, и был в другой раз, совсем недавно – не узнал ни дома, ни подъезда, настолько все обезображено, исписано, в подъезде пахнет мочой, дерьмом; можно еще и другое называть: отрубленные головы, брошенные дети, взорванные дома – за все это существует возмездие, наверно, мы потеряли это право – называться народом.
Владимир Алексеевич Солоухин, который сказал фразу, что народа у нас нет, осталось одно население, он был человек мудрый и если сказал так, то не без оснований. Я хочу, чтоб без войны, без кровопролития наш человек вернулся к своему привычному облику, к тому, каким Бог задумал русского: добродушным, трудолюбивым, терпимым.
– Может, наши дети будут жить лучше нас, счастливее нас?
– Если бы я думал иначе, то давно бы умер, и руки бы на себя не накладывал, а просто умер от безысходности – я человек, настроенный оптимистически, привык смотреть вперед.
Трудно, конечно, будет нашим ребятишкам, но они должны выдюжить, должны сделать сами себя. Мы оставляем им очень плохое наследство: разоренную землю, разоренные души, запутанный ум; через горе, через утраты, через большие потери, я надеюсь, они прозреют, только надо приучать их к труду: сажать, а не рубить, подбирать, а не бросать – с этой малости начнут, тогда есть надежда…