* * *
ТЮЛИ застыла в ее объятиях.
— Не смотри, — шептала Элеонора.
Дейзи вертелась, пытаясь вырваться.
— Нет! Нет, нет, нет…
Работорговцы повалили ее на землю и прижали к краю тротуара.
Сверкнул нож. Дейзи закричала бессловесным, резким криком боли.
— Левый мизинец, — объявил работорговец. — Ты собираешься замуж? Потому что я собираюсь отрезать безымянный палец.
Тюли дернулась, пытаясь вырваться из объятий Элеоноры.
— Прекрати! — Элеонора попыталась удержать ее, но девушка дернулась, как дикий зверь, внезапно оказавшись слишком сильной, чтобы ее можно было удержать. Элеонора схватила ее, стараясь остановить, на что Тюли в панике забрыкалась, толкая их к окну.
Раздался выстрел. Стекло разлетелось вдребезги, и что-то укусило Элеонору в плечо, прямо в кость. Ее пальцы соскользнули, внезапно ослабев. Тюли оттолкнула ее и поползла к двери.
— Нет! — закричала Элеонора.
Тюли выскочила из двери на лужайку.
Элеонора рывком открыла дверь.
— Стой, Тюли!
Обжигающая, пронзительная боль поразила Элеонору в грудь, отдаваясь в спине. Она потеряла равновесие и упала на крыльцо, наполовину скрывшись за деревянными перилами. Внезапно стало так трудно дышать. Воздух стал горьким. Они стреляли в нее, поняла она. Она начала притягивать к себе силу. Магия приходила медленно, как холодная патока.
У охранных камней Тюли обернулась и посмотрела на нее широко раскрытыми, испуганными глазами.
— Тюли, да? — спросил покрытый шрамами работорговец. — Не смотри на нее. Послушай. Это твоя подруга? Может, сестра, да? Нет? Значит, сестра.
— Отодвинешь охранный камень, и они убьют нас, — заорала Элеонора.
— Даю тебе слово, — сказал работорговец. — Никто не будет убивать вас.
Магия продолжала обвиваться вокруг нее. Недостаточно. Этого было недостаточно. Она поняла, что слишком стара. Слишком стара и слишком слаба. Она пережила свою силу.
— Не делай этого!
— Ты хочешь пойти домой, Тюли? — спросил работорговец.
Элеонора попыталась подняться, но ноги не держали ее.
— Сдвинь охранный камень, и все будет кончено, — сказал работорговец. — Вы с сестрой сможете пойти домой. Я даже верну тебе ее части. Видишь? — Он протянул окровавленный обрубок пальца.
Тюли съежилась.
— Не надо! — прокричала Элеонора. — Ее голос стал хриплым. Кровь запятнала доски крыльца, и она поняла, что это ее кровь.
— Я велел пристрелить ее, — сказал работорговец. — Неужели я должен прикончить ее сам?
Пули засвистели вокруг Элеоноры, врезаясь в деревянную рейку вокруг крыльца.
— Стойте! — воскликнула Тюли.
Белокурый работорговец поднял руку. Выстрелы стихли.
— Видишь? Я остановил их ради тебя. Я отвечаю за свои слова. Ты ее не слушай, — сказал работорговец. — Она старая и эгоистичная. Ты должна делать то, что хорошо для тебя и твоей сестры. Перемести камень, мы заберем парня, и наши пути разойдутся. Иначе мне придется отрезать что-нибудь еще. Может быть, губы твоей сестры или нос. Она будет обезображена на всю жизнь.