— Кто-то их покрывает, — догадалась Шарлотта.
— Кто-то высокопоставленный и с хорошими связями, имеющий доступ к внутренней работе Министерства. Чуть больше года назад Деклан пригласил меня на беседу. Деклану нужен был кто-то снаружи, человек, который мог бы действовать не подчиняясь офису. Он спросил меня, хочу ли я стать таким человеком, и я согласился.
— Почему?
Ричард помолчал. Его глаза потемнели.
— Моя семья из Грани. У меня есть свои причины желать смерти работорговцам. Достаточно сказать, что мои доводы весьма убедительны.
Там была травма, она чувствовала это. С Ричардом поступили несправедливо. Она хотела знать, что движет им, но его глаза сказали ей, что это был единственный вопрос, на который он не хотел отвечать. И Софи, кем бы она ни была, должна быть частью этого.
— Я провел восемь месяцев, собирая информацию и собирая людей, которым мог доверять, и еще четыре, преследуя работорговцев. Я изучил их, а потом начал убивать. Я убивал их на открытом месте, несмотря на подавляющее превосходство. Я убивал их спящими. Я уничтожал их лагеря. Четыре капитана работорговцев погибли от моей руки. Но это никак не помогало. Они просто набирали новых головорезов. Я понимал, что должен подняться по их пищевой цепочке и снести голову главе организации. А для этого мне нужно было найти Рынок, где продаются похищенные. Во время моего последнего рейда я получил карту, на которой есть запись о том, куда причаливают корабли работорговцев, но карта зашифрована, и я не смог взломать шифр. Мне нужен был ключ.
— Так вот как ты оказался в клетке?
— Я заключил сделку с одним человеком и попал в ловушку, — сказал Ричард. — Это был просчет, и я не собираюсь его повторять. Они схватили меня, но я сбежал. Я знал, что Грань мой единственный шанс. К сожалению, я был в бреду, чтобы понять, куда иду, или попытаться кого-нибудь предупредить.
Он поклонился и склонил голову. Это был поклон сделал бы честь любому лорду голубой крови.
— Прости, что я навлек на тебя это. Я заставлю их заплатить. Это все, что я могу тебе предложить.
Он собирался закончить этот разговор и уйти, воспользовавшись шансом, что она захотела поговорить с ним. Нет, не получится, она этого не потерпит. Раны внутри нее еще кровоточили, воспоминания о пожаре слишком свежи.
— Не все, — ответила Шарлотта. — Я иду с тобой.
— Об этом не может быть и речи, — сказал он.
Она взяла себя в руки и посмотрела на него сверху вниз со всей надменностью, на которую было способно ее воспитание.
— Вы ошибаетесь, милорд. Я не спрашиваю.
— Мои извинения. В таком случае я должен предупредить вас, что не благосклонно реагирую на угрозы.