— Поехали. — сказал Васильев. — Будет ему и прокурор, и адвокат, и представители ЗАГСа.
В коридоре переда камерой бунтовщика Лозоплётова поставили стул, а на него плитку. Всё красиво покрошили в сковороду, налили немного масла и включили плитку в розетку. Началась первая стадия пытки.
— Кормушку открывать Василий Васильевич? — спросил младший инспектор.
— Рано ещё. Сейчас шкворчать начнёт, тогда и откроем.
На сковороде за шкворчало.
— Теперь открывай и включай вентилятор. — распорядился Васильев.
Аромат жареного сала с луком и чесноком был направлен вентилятором в камеру Лозоплётова сквозь маленькую кормушку. Через одну минуту запах начал делать своё коварное и беспощадное дело. Это была пытка с проникновением в мозг человека. Через пятнадцать минут младший инспектор и дневальный ШИЗО начали вторую стадию пытки. Они неторопливо начали есть кусочки сала. При этом громко чмокали и нахваливали его вкус, чтобы слышал весь изолятор.
— Василий Васильевич. — донёсся голос из третьей камеры. — Это Акунишвили. А я так и понял, что это Вы пришли. Василий Васильевич, мы же не голодуем, нас зачем мытарить? Весь изолятор уже слюной брызжет.
— А я что сделаю? Вы этому идиоту не объяснили, что голодовка не обоснованная и поддерживать его не стали.
— А за что его поддерживать? Слышь, дебил, я из изолятора выйду, я тебе устрою в зоне. Ты что творишь сволочь? — громко крикнул Акунишвили в адрес Лозоплётова.
— Акунишвили, не выражайся. — сделал замечание Васильев.
— Василий Васильевич, посадите меня к нему в камеру на пять минут. Он у меня быстро жрать захочет.
— Нечего там делать Акунишвили. Пусть дальше голодует.
По камерам ШИЗО начался гудёж зэков, его одного пытайте, мы здесь ни причём. В адрес Лозоплётова посыпался негатив с тонкими намёками, что не по понятиям голодовку объявил. Со своей бабой разобраться не может, а мы тут страдаем из-за него. Как бы не пришлось ответить перед народом за такой не порядочный поступок.
— Гражданин начальник. — глядя в кормушку тихо сказал Лозоплётов. — Я снимаю голодовку. Виноват, бес попутал, я больше не буду. Дайте пожрать.
— Ужина жди, у нас тут не шведский стол. — строго ответил Васильев. — Инспектор, дай ему ручку и листок. Пусть пишет, что претензий и жалоб к администрации не имеет, вопросов к качеству пищи нет.
— Василий Васильевич, а что с салом делать будете? — не унимался Акунишвили. — Может на братву дадите? Всё-таки в ШИЗО порядок, голодовок нет.
— Не положено. — громко ответил Васильев и шёпотом добавил инспектору. — На ужин разделишь и всем с хлебом отдашь. Только кроме Лозоплётова, он не заслужил. Понял?