Француз решил вопрос с деньгами и подумал, что вот Шафер сука, не ожидал от него такого. Ладно, я с ним разберусь попозже, самогонщик хренов.
— Слушай, Француз, тема есть. Последним этапом мутный тип приехал. Денег у него говорят вагон, а статья стрёмная.
— Всё-то Вы знаете, гражданин начальник. — подколол его Француз. — И?
— Ну так он же наверно по жизни хочет ровно идти, не спотыкаться? Ну сам понимаешь, можно устроить, не дорого.
— Лёша, ты уже не первый в этой очереди. Коллега твой уже занял место. Вы там между собой разберитесь, кто сумку будет потрошить. Кого на бабки разводить мне без разницы, но между двух огней я не буду секелить как проститутка. Мне непонятки тоже не нужны.
— Ладно, завтра поговорим. Надо наверно прикрывать это блядство со свиданками. И так ни за что сегодня под начальника попал. — тонко намекнул Бобышкин Французу и пошёл на выход.
Француз намёк понял, так как сильно любил таскать сюда проституток. Он кайфовал не столько от секса, сколько от того, что у него, даже сидя в зоне, много тёлок. Он же Француз, как никак!
— Лёха. — окликнул его Француз. — Я тебе, конечно, не говорил этого, но помимо вагона бабла, у этого лоха есть бизнес. Он сдавал квартиры в аренду. Бабки — пыль, а вот недвижимость — это да! Друган твой очередь занял, Павлов.
— Базара нет, этого разговора не было. Пока, привет супруге.
Бобышкин ехал домой задумчивый. С одной стороны, он был рад, что наконец у него получилось навариться на Альберте Давидовиче. Плюс пять как с куста, не зря на бухгалтера учился. С другой стороны, он думал про Женьку Павлова. Он ничего плохого ему не сделал, но возможность сорвать большой куш его тоже беспокоила.
Шафер, так и не поняв, за что получил от Француза в глаз, выпил алюминиевую кружку французско-казахского коньяку. Да нормальный это коньяк, обожрутся виагры, химии всякой, потом руки распускают. Что ж мы этих лягушатников в двенадцатом году не добили. Укладываясь на шконарь, Шафер положил бутылку коньяка под вату, зашторился и лёг спать. В бараке воняло перегаром и бычками от сигарет. Было слышно, как кто-то дрочит, но это его уже давно не раздражало. Больше всего он не мог терпеть, когда пердят, а пердел весь барак. Он крикнул в темноту, чтобы прекратили людей травить, а то всем чепики позабивает в задницу. Потом выругался на всех матом и наступила тишина. Жовтисенко уснул. Ему снилась казахско-французская война.