- Много ли было текинцев?
- Примерно три сотни. Возможно, больше, но не на много.
- И вы отбились? – с явным недоверием в голосе спросил командующий.
- Да.
- Моряк явно привирает, - по-французски заметил один из спутников генерала – лощеный подполковник с золотым аксельбантом генштабиста на груди. – За ними такое водится не меньше, чем за казаками.
Не смотря на то, что кондуктор не знал галльского наречия, тон штабного был настолько красноречив, что догадаться о его смысле не составляло ни малейшего труда. Скобелев, судя по его выражению лица, придерживался того же мнения, но Будищева это не смутило.
- Ваше превосходительство, - почтительно, но вместе с тем твердо продолжал он, - осмелюсь доложить, что уже после боя к Бендессенам подошла рота капитана Ракитского. Он и его подчиненные видели трупы убитых нами врагов и даже пересчитали, перед тем как зарыть.
- И сколько же супостатов вы положили?
- Только оставшихся на месте – девяносто восемь. Кроме того, некоторое количество убитых они увезли с собой. В числе последних – своего предводителя.
- Почему вы решили, что это был предводитель? – встрепенулся говоривший по-французски подполковник.
- Одет богато и всеми командовал, - пояснил Будищев.
- У вас было время его рассмотреть?
- У меня было время его подстрелить. А также четверых его приближенных.
- Надо бы узнать через лазутчиков, кто это был, - задумался Скобелев. – Может, сам Махмуд-кули-хан?
- Я займусь, - кивнул офицер.
- Что же, если все, так как вы говорите, - повысил голос генерал, - то вот мое слово: Все участники этого дела получат знаки отличия военного ордена .[2]
- Покорнейше благодарю, ваше превосходительство, - скривил губы в легкой усмешке Дмитрий. – Только у меня уже и так полный бант. И даже медаль на аннинской ленте есть. Вы лучше моего Федора наградите. У него всего один крест, ему пригодится. Он хоть и слуга, а дрался наравне со всеми!
- Вот как? Ах, да, припоминаю. Вы, кажется, служили в Рущукском отряде?
- Так точно. В Болховском полку.
- Что же, я вас услышал, кондуктор. Теперь можете отдыхать.
К себе Будищев и Шматов вернулись поздно вечером. Пора было уже устраиваться на ночлег, но у наших героев с самого утра маковой росинки во рту не было и теперь им просто неимоверно хотелось есть. Проблема была лишь в том, что ужин предстояло еще приготовить.
Обычно готовкой для господ офицеров в походе занимаются денщики, иногда проявляющие просто чудеса кулинарного искусства. Чего стоит «бикштепс с рысом» - слипшиеся между собой, обугленные куски чего-то невообразимо твердого без малейшего подобия подливы, лежащие поверх горки круто сваренного риса на чеканном блюде. Или, к примеру, «плов», в который верный «Санчо Панса» русского офицера, помимо баранины, ухитрился положить ещё и чернослив с изюмом. Говорят, у здешних аборигенов это кушанье выходит просто восхитительно, но вот беда, денщики ни разу не туркмены и не узбеки, а потому их господам ничего не остается, как давиться этой бурдой на прогорклом масле.