Русские действовали как простодушные дети, которые, ни о чем не думая, в полусонном состоянии забрались в осиное гнездо.
Почти через три года один из офицеров Самсонова, который в те дни возглавлял в его армии службу разведки, во время обеда рассказывал мне, как штаб армии оказался отрезан от своих войск в лесах под Нейденбургом. Тогда Самсонов приказал казакам своего эскорта прорываться самостоятельно. Наверное, тот армейский штаб представлял собой жалкое зрелище. У них имелся компас, но не было карт. Наконец кончились спички, с помощью которых они сверялись с показаниями компаса. Незадолго до исчезновения Самсонова мой собеседник, очень полный и совсем не подготовленный физически человек, выбился из сил. Он присел отдохнуть и сразу же заснул. Он проснулся при дневном свете, испытывая сильнейшее чувство голода. Офицер стал пробираться через лес, пока не вышел к какому-то дому. Он осторожно подошел поближе и, пока решал, стоит ли показываться на глаза хозяевам, услышал через открытую дверь обрывки разговора. Обитатели дома были поляками и, как и многие жители у границы, промышляли контрабандой. Они говорили о войне, и один из них был очень зол на русских за то, что русский патруль отобрал у него 300 марок, а солдаты надругались над дочерью. Он говорил, что, несмотря на то что русских так много, они просто не могут победить, потому что народ, способный на подобные поступки, просто не должен победить. Мой друг вошел в дом и отдал все деньги, которые при нем были, со словами: «За остальное я могу лишь извиниться за моих товарищей». Поляки приняли условия игры. Они дали ему хлеб и молоко и через несколько часов провели через границу и передали русскому конному патрулю.
Тот же офицер рассказал мне, что это генерал Постовский настоял на том, чтобы меня отправили обратно, когда 28 августа я прибыл в штаб. Свою позицию он объяснял так: «Положение очень серьезное, поэтому будет неправильно, если иностранец увидит то, что с нами сейчас происходит». По словам очевидца, именно Постовскому принадлежала идея утром 28 августа отправиться на север, чтобы лично руководить ходом боев. Младшие офицеры штаба настаивали на отводе штаба армии из района Нейденбурга в Янов, но к их рекомендациям предпочли не прислушаться.
Тот же офицер заметил, что личный состав XIII корпуса 27 августа пьянствовал в Алленштейне, и из-за этого смог выступить только в десять часов утра, а не двумя часами ранее, как указывалось в приказе, чтобы нанести удар на юго-запад. Когда войска частично вступили в бой, один из полков принялся бежать на глазах командующего армией, который вовремя принял решение о замене командира на более молодого подполковника инженерных войск. Тот вернул полк обратно, но солдаты снова побежали, и вновь назначенный командир после безуспешных попыток остановить своих подчиненных предпочел достать револьвер и застрелиться.