Ствол глушителя опять нащупал ямку на затылке.
– Теперь ползи за порошком, – спокойно сказал Ахмет. – Труба, швеллер. Ищи.
– Я же свалюсь, – Жора облизнул губы, почувствовал кровь.
– Ну, тогда тебя метров на тридцать размажет, джигит, и кишки в столбах запутаются. Ничего не поделаешь, Родина сказала – будешь держаться.
– Там не достать, если отсюда. Нет, я никуда не полезу. Нет.
Ахмет ударил его ногой. Пыром под ребра. Жору вынесло наружу, он вдруг увидел траву и острые камни прямо под собой, и понял, что сейчас врежется в них голым брюхом, и брюхо в ту же секунду лопнет, как воздушный шарик, а он будет катиться дальше, оставляя за собой жирный след, как от гигантской красной кисточки.
– Нееееет!!!
Жора повис, ухватившись за поручень, кожу на лице стянуло от страха, ноздри стали сухими и горячими. Перед ним вытянулся весь состав, длинный, темный, громыхающий, снаружи кажущийся таким чужим и неуютным. Жора отчаянно перебирал ногами, ища опору. На поручне высыпала роса, поручень мокрый, руки сползают вниз, а тело относит в сторону. Жора несколько раз приложился ягодицами об угол вагона.
Ахмет с интересом за ним наблюдал, застыв в дверном проеме. У него словно три глаза: два собственных, на морде, и еще один такой же карий равнодушный глаз – это дуло пистолета.
– Не придуривайся, джигит, – сказал Ахмет, бросив взгляд на часы. – И не делай такое лицо, ладно?.. Показывай, где порошок, времени совсем ничего осталось.
Жора зацепился за что-то внизу большим пальцем ноги. Перехватил руки. Ветер выжимал слезы из глаз, рисуя мокрые горизонтальные полоски на висках, толкал в плечи, трепал трусы.
– Да, – сказал Жора, переводя дух. – Сейчас. Сейчас. Это вон там… Я сейчас, Ахмет.
Он кивнул куда-то вперед, продолжая балансировать свободной ногой в поисках дополнительной опоры. Нашел. Это, кажется, ступенька, она спрятана глубоко под раздвижной площадкой. Жора подтянулся. Ахмет неожиданно опять ударил его ногой по лицу.
– Да живее ты шевелись! – заорал он. – Мост впереди!
Жора зажмурился и вцепился в поручень что было сил. Потом полез дальше – сам не зная куда.
Поезд стал разворачиваться вправо, локомотив и первые вагоны постепенно исчезли из поля зрения. Центробежная сила нарастала, она рвала Жорины руки, разжимала пальцы. Ахмет прав, тысячу раз прав: надо поторапливаться.
По нижней ступеньке, выступающей дальше остальных, Жора кое-как добрался до второго поручня.
– Вот, я уже вижу, – пробормотал он на выдохе. – Это здесь.
– Где? – бросил сверху Ахмет.
– Мешок. А вот второй. Видишь? – Жора проглотил что-то жесткое, словно ком кошачьей шерсти. – О черт, там порвано, что ли? Нет, какого хрена.