– Познакомься с моими друзьями, Бланш! Ну, они не совсем мои друзья, не такие, как ты. Они для меня не так важны. Но мы сражались вместе. А это кое-что значит, понимаешь?
– Война объединяет людей. Клод столько раз говорил мне это.
– Но я смогу… смогу забыть о них… Если придется. Оставить их в прошлом ради высшего блага. Поступить так с тобой я не могу, Бланш.
Бланш пристально смотрит на нее, гадая, говорит Лили правду или подлизывается к ней. Ничто из того, что та говорила или делала в прошлом, не указывало на ее привязанность к кому-либо, кроме Роберта. И даже он, подозревает Бланш, мог быть принесен в жертву тому, что Лили считала высшим благом.
Но прежде чем она успевает задать вопрос, Лили заявляет:
– Пора! Время пришло!
Бланш понимает: настал момент, которого она так долго ждала. Вот он, шанс, о котором она мечтала. Глоток джина был бы сейчас кстати; сердце Бланш бешено стучит, ладони вспотели.
Она оглядывается по сторонам; рынок еще переполнен немецкими солдатами, хотя некоторые продавцы уже накрывают птичьи клетки простынями, собираясь домой. Близится вечер.
Бланш видит, как Лили исчезает в лабиринте киосков.
Осень 1942 года
Пытаясь сохранять спокойствие, Клод выходит за дверь и бредет по улицам. Уже ранний вечер, но у него еще много времени. Поэтому он останавливается в кафе, чтобы выпить бокал вина и сделать вид, что читает газету, полную нацистской пропаганды и лжи. На самом деле Клод думает о жене. Куда же она пошла? Почему она была такой спокойной, беззаботной? Может, у нее есть любовник? Но как такое возможно? Ведь все эти месяцы она была у него под носом в «Ритце»…
Нет, конечно, она не могла, она же его жена. Это немыслимо!
Так почему Клод об этом думает?
У него так сводит желудок, что он едва может пригубить вино. Но ему известно, внешний вид имеет значение. Так что он пьет, оплачивает счет, кивает гостям «Ритца».
– Прекрасный вечер для прогулки, не правда ли, месье Аузелло?
– О да, лучший за эту осень!
И идет дальше, надеясь, что сможет успокоиться, отмахнуться от подозрений. Ибо он должен исполнять свои обязанности; жизненно важно, чтобы он их исполнял!
Проходя мимо солдат, которые при виде него сдержанно кланяются, Клод поражается подчеркнутой вежливости оккупантов, тому, как они стараются не оскорбить граждан. Он видел, как в метро немцы уступали место француженкам. Но все это просто спектакль; он продолжает ждать – как и все остальные – когда нацисты покажут свое истинное лицо. Особенно после той отвратительной выставки, посвященной евреям. «Евреи и Франция».