Патрик Детривер принял сообщение, поджал губы и пристально посмотрел на Джейкоба Оливера.
– Время вышло, сэр. Несколько часов назад майор Дмитрий Десница – живой, здоровый, при прекрасно функционирующем теле – был застрелен в Москве синтетом, произведённым на острове Дин. На вашем месте я попытался бы спасти то, что ещё можно спасти. А лучше – проверил бы состояние самого секретного из своих убежищ. Шутки кончились, мистер Оливер.
У раскрытой могилы было не протолкнуться. Впрочем, присутствуй Агата на похоронах Валерия Мефодьевича, разницу она заметила бы мгновенно. Больших погон наблюдалось мало. Больших мало, а заурядных – хоть пруд пруди.
Кусал губы Стас Бартенев, командовавший на Статусе «Серебряными Чайками». Плакала, уткнувшись в его плечо, Яна Дорощенкова, познакомившаяся со Стасом в ходе той же миссии, а теперь активно готовящаяся к свадьбе. Капитан «Чёрных Единорогов» (как, черт побери, его зовут?!) церемонно поднес к обветренным горячим губам запястье Агаты, выглядывающее из чёрной лайковой перчатки, и более чем прозрачно намекнул, что в случае чего отпуск или отставка не заржавеют. Ни за кем из тех, кто служил с Десницей.
Генерал Горин стоял поодаль, словно не рисковал подходить. Правильно не рисковал, в общем-то. Сейчас доктор Ставрина за себя не ручалась. И неуверенность Горина только разжигала тлевший в районе сердца огонь. Рядом с генералом наблюдался средних лет мужик при полковничьих погонах, не сводивший с нее и Анатоля с Платиной горящих глаз. Горе, злость и надежда… любопытное сочетание. Надо будет поинтересоваться личностью. Примечательная должна быть личность. Полезная.
Макс Заславский прятал лицо, но эмоции спрятать не мог. Да и не хотел, похоже. Отто и Леон выполняли при нем роль чуть ли не санитаров. Ричард и Алекс по очереди приложились к ручке и смерили Анатоля почти одинаковыми оценивающими взглядами. Анатоль и бровью не повел.
Нацепивший совершенно незнакомое лицо Кертис, подчеркнуто официальный Франц, злое сочувствие Неда Молбери…
Что-то было не так. Что-то мешало, царапало, как заусенец, пыталось сменить притупившуюся уже боль на ужас потери и чувство вины. Агата огляделась. И заметила почти совсем на отшибе Юлию Рокотову. На руках у Юли крутил головешкой из стороны в сторону ребятёнок – судя по цвету курточки и шапки, мальчишка – не более чем полугода от роду. Скорее – меньше. Даже так…
– Я сейчас, – почти не шевеля губами, шепнула Агата и решительно направилась к Юлии. Подошла. Вгляделась.
– Здравствуй, Юля.
– Здравствуй.
– При других обстоятельствах я сказала бы, что рада тебя видеть.