Глава семейства упал на колени и затараторил на диалекте Сарайи. Мол, он не богат, но с радостью отдаст Алеку все что угодно, если тот пощадит его жену и детей.
— Я здесь не за этим, поэтому хватит ныть и поднимайся, — скомандовал Алек, а когда ассириец встал, поведал хозяевам о Сарайи. — Если приютите ее и будете заботиться как о родной дочери, обещаю защищать ваш дом от мародеров.
— Мы согласны, господин! Согласны!
— Завтра приведу ее. А теперь ложитесь и постарайтесь уснуть. А ты, — Алек схватил девушку за руку, — останешься со мной.
Он привалился к стене, вынудив девушку сесть рядом. Та попыталась отстраниться, но после недолгих уговоров успокоилась, поверив, что бояться нечего. Не выпуская щита, Алек пристроил копье на коленях и стал ждать появления греков.
Наступила ночь. Время от времени улицу оглашал громкий хохот и гортанное пение солдат. Утолив более насущные нужды, они вовсю занялись мародерством. Ближе к полуночи в коридоре раздался топот, кто-то сдвинул тяжелый полог. Алек занял позицию у входа: одна рука покоится на плечах девушки, красноречиво свидетельствуя о неджентльменских намерениях, вторая крепко сжимает копье.
Двое налетчиков едва держались на ногах и буквально ввалились в залу.
— Хо, Симмий, похоже, мы посягнули на добычу пельта-ста, — пьяно провозгласил первый солдат.
— Уйдем, пожалуй, — буркнул второй.
Пошатываясь, они побрели прочь.
Задернув полог, Алек пересек просторную залу и вновь привалился к стене. Девушка безропотно села рядом и на сей раз даже не думала отстраняться. Наоборот, старалась прильнуть ближе. Ее черты слегка напоминали Марианну в том же возрасте. Алека вдруг охватила жгучая ненависть к войску десяти тысяч, ненависть к армиям-предшественникам и потомкам — словом, ко всем представителям человечества, которые в отсутствии закона и порядка уподоблялись животным. Под утро, когда голова девушки оказалась на его плече, Алек возненавидел сам себя.
С военными баталиями он столкнулся впервые. Раньше ему поручали хронолизировать относительно мирные события, вроде подписания Декларации независимости, «Бостонского чаепития», и высадки пилигримов на Плимутский камень. Высадка запала в душу особенно. Алек даже уговорил начальство «Былого-Ко» заснять первую зимовку пилигримов в Новом Свете. «Зимовка» обернулась кассовым провалом, но Алек обожал ее, смотрел целых семнадцать раз прежде, чем ленту сняли с кабельного эфира.
На заре его разбудил шорох. Угли в жаровне давно обратились в пепел, но через большое окно лучи восходящего солнца наполнили комнату тусклым светом. Под сводом арки вырисовывалась массивная фигура пельтаста с занесенным для удара копьем.