Крепко сжимая плавильню и кувшин, Шахразада двинулась в залу.
— Встань, господин. Встань и посторонись. Надо действовать быстро, пока свинец не остыл.
— Нет, Шахразада, беги! Спасайся! Я задержу его, а ты возвращайся на ковер…
Внезапно Биллингс осекся. Ид-Димирьят как зачарованный не сводил взгляд с кольца, его челюсть-камнедробилка отвисла, глаза-фонари вспыхнули недобрым огнем.
— Господин, встань и посторонись, заклинаю тебя, — повторила Шахразада.
На сей раз Биллингс повиновался.
Шахразада сделала еще пару шагов, поставила кувшин на пол и бесстрашно взглянула в зловещее лицо.
— Повелеваю тебе, марид, прими свое истинное обличье и полезай в сосуд, чтобы я могла закупорить его свинцом с печатью Сулеймана.
К огромному изумлению Биллингса, Ид-Димирьят молитвенно сложил гигантские ладони и пал на колени, насколько это вообще возможно для существа без колен.
— О дева, пощади! — взмолился он на древнеарабском. — Я сделаю все, что пожелаешь! Одарю несметными богатствами! Построю царский дворец! Исполню три желания! Только смилуйся, пощади!
Но Шахразада была непоколебима.
— Полезай в кувшин, негодяй. Живо!
— О дева, этот сосуд не вместит даже моей руки. Позволь мне удалиться в тот, что висит на медных цепях. Прошу!
— Ты отправишься в мой кувшин, немедля! — отрезала Шахразада. — Твой подвешен высоко, мне до него не добраться, и ты прекрасно знаешь об этом, презренный марид!
Ид-Димирьят ни на секунду не отводил взгляда от кольца. Постепенно глаза-фонари потухли. Огромный торс превратился в дым. Вскоре та же участь постигла исполинские руки, ноги-колонны и стопы, похожие на краеугольные камни. Последним настал черед куполообразной головы. Столб дыма завертелся, съежился. Раздался гул, помещение наполнил запах гари, но пахло не горелой проводкой, а инородной материей, которая, трансформируясь, превращалась в гиперинородную. Облако дыма вытянулось, сузилось и тонкой струйкой потекло в кувшин. Когда последние клубы рассеялись, Шахразада залила горлышко свинцом, отстегнула булавку, крепившую кольцо к джуббе и оттиснула на металле печать Сулеймана.
Потом торжествующе надела перстень обратно на палец и подняла на Биллингса счастливые глаза.
— Видишь, господин? Обладателю кольца нет нужды бояться джиннов.
Тем временем, Биллингс почти пришел в себя.
— Но в башне полным-полно джиннов. Ты не сможешь пленить их всех!
— Уже пленила, господин. Большинство преспокойно спали в кувшинах, мне оставалось только закупорить горлышки свинцом с оттиском печати Сулеймана. Лишь троих — двух шайтанов и джинна, — что пытались напасть на меня сразу после твоего ухода я насильно загнала в сосуды, где они будут прозябать до скончания веков. «Как были они одеты и ели как! А ныне их поедает в могиле червь».