– Почему именно сына? – задумчиво возражает Вика. – Может, это будет дочь? Зависит от того, кто кого любит сильнее.
– Предрассудок, не подтвержденный статистикой, – ворчу я. – Ты еще про курицу и огурец вспомни. «Если снится курица – значит, будет дочь», как говорится? Стыдно, Вика!
Нужно ли говорить, что великолепный горец с орлиным носом и аршинными плечами влюбился в нашу рыжеволосую толстушку Джинну с первого взгляда? Когда Джинна возвращается с турнира, где увидела сурового горца, на нее нападает шотландский барон, который мечтает завладеть замком ее отца. Отец Джинны стар и слабеет на глазах, и местные барончики подбираются к его замку через дочь, однако она всем резко отказывает. Тогда один из баронов решает ее изнасиловать. Но отважный горец спасает ее.
– Что здесь верно схвачено, – говорю я, – так это то, что все девушки просто грезят о том, чтобы их изнасиловали. Ручаюсь, что некрасивая толстенькая Джинна воображала это не один раз – причем в разных вариантах.
Вика смотрит на меня, выдвинув нижнюю челюсть.
– Ты и правда так думаешь? Ты уверен, что девушки мечтают об изнасиловании?
– Неправильно меня цитируешь. Не мечтаете, а грезите. А потом всю жизнь мстите мужчинам за первый половой опыт, который вы, в отличие от нас, воспринимаете как что-то эпохальное. Зигмунд Фрейд заметил, что, когда женщину бросает ее первый любовник или муж, она бессознательно мстит следующему, потому что не отомстила предыдущему.
Мы сидим в полутьме при свете торшера, зрачки Вики сильно расширены. Ее глаза из карих становятся черными. И смотрит она на меня как-то странно… Нижние зубы закусили верхнюю губу так, что я физически чувствую, как ей больно. Ее задели мои слова, но не об изнасиловании (это она записала в блокнотик), а о мести за первый половой опыт.
Мне вдруг становится не по себе. Господи! Что я знаю об этой девочке, о ее прошлом? Откуда она вообще здесь взялась? И почему я впустил ее?
Однажды Вика застала меня голым. По утрам я обычно просыпаюсь от ее пения на кухне. Но как-то я не спал всю ночь и отправился в душ рано, пока Вика еще спала. Когда я, что-то мурлыкая себе под нос, перешагнул через край душевой кабины, Вика неожиданно вошла в ванную комнату, потому что я не запер дверь. Увидев меня в чем мать родила, она встала как вкопанная. Мне показалось, она испытала настоящий шок и потому не отвернулась, не выбежала с криком «ой, извини, я не знала!», а стояла в шаге от меня и, разинув рот, смотрела на то, на что смотреть не следовало.
– Закрой рот, – сказал я, – и дверь тоже.