Нугзар ниже меня ростом, но он качок. Я понимал, что шансы мои против него практически равны нулю, а против троих уходят в минус бесконечность. Я понимал, что через минуту огребу по полной, но меня уже несло.
– Нугзар, зачем ты пристаешь к девочке? Все знают, что у тебя член стоит только на пидарасов. Пацаны, а вы, случайно, тоже не пидарасы?
Похоже, неминуемое возмездие откладывалось только благодаря моей наглости. У этой троицы просто заклинило в мозгах. И это был мой единственный шанс.
Когда-то меня травили в школе. Подобные травли среди подростков ничем не мотивированы, и не имеет смысла их морально осуждать. Это закон человеческой стаи. Однажды стая выбирает жертву и преследует ее, потому что подспудно это заложено в нашей животной природе, но не находит выхода. Такая травля прекращается так же немотивированно, как и начинается. Ее нужно просто вытерпеть, но при этом не дать себя опустить. Я этого закона, конечно, тогда не знал, но интуитивно действовал правильно: дрался, кусался и брыкался, в результате получая по первое число, конечно, но и оставляя за собой хоть маленький след из крови противника. Родителям не жаловался, учителям – тем более.
Но однажды мне это надоело. Я накопил из денег на школьные обеды три рубля, обменял эту мелочь на одну зеленую бумажку и пошел к главному дворовому хулигану с просьбой типа «Побей, но выучи». Он сидел на краешке детской песочницы и курил, что в его пятнадцать лет было вызовом всему мировому человечеству. Я молча протянул ему трехрублевку. Парень так же молча сунул ее в накладной карман рубашки и только тогда с интересом посмотрел на меня.
– Ребята достали, – сказал я. – Научи, как отвязаться.
– Выруби одного, – ответил он, – остальные отстанут.
– Но как?
Парень смерил меня медленным взглядом с головы до ног, прикидывая мои возможности.
– Короче, так, – сказал он, сплевывая мне под ноги. – Бей или беги! Но и то, и то, делай без предупреждения.
– Как это?
– Ну вот мы с тобой сейчас базарим?
– Да.
– Ну вот я встал (он встал) и продолжаю с тобой базарить?
– Да.
– Это неправильно.
– А как правильно?
– А вот так!
И поганец врезал мне кулаком в кадык. Когда я захрипел и схватился за горло, двинул ногой в пах. Когда я согнулся пополам, вмазал коленом в переносицу.
И неторопливо ушел, оставив меня истекать кровью.
Но я не зря потратил свои три рубля. Буквально на следующий день я таким же манером вырубил вожака стаи в школе. И травля тут же прекратилась.
Когда Нугзар захрипел, потом охнул, потом забулькал и сполз по стене, откинув голову и держась одной рукой за яйца, а второй – за сломанный нос, его дружки сперва отпрянули и начали озираться в поисках группы поддержки, которую я, по их понятиям, обязательно должен был вызвать. Иначе не вышел бы из подъезда такой в себе уверенный. Увидев, что никого нет, они двинулись ко мне. При этом молчали. Это было самое нехорошее. Если бы они подняли кипеж, это означало бы, что они великовозрастная шпана. Но это были парни серьезные.