В эти же дни надзирателем Красноярской тюрьмы «случайно» была перехвачена «малява» смотрящего по тюрьме браткам на волю, из которой следовало, что необходимо из общака выделить десять тысяч рублей для проплаты за оказанные услуги человеку в милиции. В ней было подробно описано, когда и куда необходимо доставить деньги. Оперативники вцепились в возможность раскрытия «крысы», и письмо ушло адресату. Операция по выявлению и захвату предателя была разработана лично начальником управления МГБ.
Шрам не зря держал разговор с ворами. Он передал в общак золото старателей, вернее – указал место, где оно было спрятано, в обмен на услугу – подставить и сдать по полной программе мента, чтобы потом, в тюрьме, его завалить. По всем понятиям и законам воровского мира дело было правильное, справедливое.
Воры ему поверили, им даже понравилось, как Шрам все просчитал и подготовил. Наступил момент, когда, с одной стороны, особисты, подготовив операцию, ждали, кто же придет за деньгами, чтобы сорвать погоны и попинать ногами своего предавшего милицейский долг коллегу. С другой стороны, воры ждали, как сработает их ловушка на мента, обязанного за «базар» ответить.
Ничего не ждал только лейтенант Петров, вынужденный трястись и глотать дорожную пыль вместе с арестантом, имея в планшете материал на Пронина по грабежу, подробный рапорт об антисоветской, кулацкой сущности староверов и письмо с номером телефона какой-то Маши. Васька Пронин, собираясь в тюрьму «срок тянуть», каким-то образом разжалобил провожавший его деревенский народ, и Петров ничего не заметил. А Пронин, теперь опять в зюзю пьяный, спал в кузове полуторки, и ему было все равно, куда его везут и зачем. За день не управились, перед самым городом пришлось заночевать. Наутро Пронин, протрезвев, опять стал канючить о прощении. И тут Петрова осенило.
– Пронин, я тебя от тюрьмы отмажу, но ты теперь мне верой и правдой служить будешь, понял?
– Как не понять, понял, чё хошь для тебя сделаю, токо налей сто грамм…
– Так, Васька, еще слово про водку, и я тебя везу в тюрьму, достал ты меня уже!
– Все, все, гражданин начальник, все, завязал, прости, говори, что надо сделать!
– Сейчас в город приедем, выполнишь одно мое поручение, и, считай, ты на свободе. Только вот эту бумагу мне подпиши.
– А что за бумага?
– А это расписка твоя в том, что ты с сего дня у меня стукачом служить будешь, понял? – нарочито грубо сказал Петров, глядя в бегающие глаза алкаша.
Никакой мысли не увидел участковый в глазах Пронина. Полное безразличие и страх, и это был не страх стать стукачом, испоганив тем самым свою судьбу, а страх, угодив в камеру, остаться без дозы спиртного.