Выходившие из комнаты женщины это мимо ушей не пропустили. Теперь ясно, чего это грузин как свечка церковная светится… – сделали они свой женский вывод. И были правы.
– Ну и ладно, до завтра, Татьяна Сидоровна, – попрощался заведующий пекарней.
– До завтра, – ответила Татьяна, улыбнувшись.
– До свидания, товарищ Симношвили.
– До встречи, – пожал ему руку грузин.
Дома было тепло натоплено и накрыто на стол. Горячие картофельные оладьи шкварчали на сковороде и парили на тарелке, около которой с нетерпением дежурили дети.
– Подождите, сейчас остынут, – с улыбкой, наблюдая за ними, говорила Маня.
– Они так вкусно пахнут, – шептала Валюшка.
Увидев вошедшую Татьяну, дети кинулись ей навстречу, наперебой рассказывая, сколько добрых дел они сделали вместе с Манечкой.
– Мама, а можно Манечка с нами будет жить? – спросил Коля.
Вошедший следом Григорий Ильич услышал этот вопрос.
– А как же я без Манечки?
– А и вы с нами оставайтесь, – ответила Валя, глядя на маму своими огромными на миниатюрном личике, невинными глазами. Татьяна отчего-то смутилась и густо покраснела.
– А я не против, если ваша мама согласится, – очень серьезно ответил Григорий Ильич и сел на табурет у входной двери.
Наступила пауза. Все замолчали. Дети смотрели на свою маму. Маня, потупив глаза, продолжала жарить на сковородке оладьи. Григорий Ильич, как-то по-детски, беззащитно улыбаясь, смотрел на Татьяну.
– Что ж, я не против, – ответила Татьяна, и все рассмеялись, как будто радостная весть вдруг пришла в их дом.
Григорий Ильич встал и подошел к Татьяне. Его не смущало, что рядом были дети, что была Маня.
– Таня, я тебя очень люблю. С первого взгляда и на всю жизнь, я знаю. Будь моей женой.
Вновь тягучая тишина наступила в комнате. Татьяна посмотрела на затихших детей. Посмотрела прямо в глаза Григорию Ильичу и ответила:
– Вы тоже мне нравитесь, Григорий Ильич. Оставайтесь, будьте отцом моим детям и хозяином в доме, а там посмотрим, как жизнь пойдет.
– Мама, а можно мы Григория Ильича папой называть будем? – с трудом выговорив его имя и отчество, спросил Коля.
– Не только можно, но и нужно. У всех детей должна быть мама и обязательно папа, правильно? – улыбаясь, сказал Григорий Ильич. Он и впрямь в этот момент как будто светился от счастья.
– Правильно! – закричали дети.
Татьяна стояла и смахивала набегавшие слезы. Все случилось так неожиданно и быстро, но она почему-то, где-то внутри себя, сердцем, понимала, что так оно и должно было быть, именно так, и никак иначе. Она будет счастлива с этим человеком и спокойна за себя и детей.