Эмма слегка поерзала. Мышцы его бедер напряглись, и она ощутила еще одну вспышку желания. Это просто нелепо, он, наверное, мысленно чуть от смеха не лопается над ней.
Но, по крайней мере, ей нет необходимости чувствовать себя виноватой, что она прильнула к чужому мужу.
— Вижу, тебе не понравилось спать в джунглях из-за всех этих насекомых, да? — его голос прозвучал очень низко в темноте.
— Ну, приятного было мало. Но это не самое страшное, что случалось со мной в жизни.
— Да? — в его голосе снова прозвучало удивление. — И что же было самое страшное?
Смерть мамы.
Это правда, но Эмма не будет говорить ему об этом. Ведь они ведут непринужденный разговор. Он пытается отвлечь ее.
— Хмм… дай подумать. Как-то раз посреди ночи я проколола колесо на трассе 62. Было паршиво. А когда я была в Мексике, меня свалила диарея. Тоже ничего приятного. А еще меня жених бросил за три недели до свадьбы.
Тело под ней напряглось.
— Быть не может. Кто-то, правда, поступил так с тобой?
Значит, он не знал. А она взяла и сама рассказала ему.
— Он тянул до тех пор, пока не были разосланы приглашения. Очень пунктуально с его стороны, впрочем, как и всегда.
— Как его зовут?
Эмма помолчала.
— Хантер Бевинз.
— Почему он так поступил?
Эмма поверить не могла, что они обсуждают эту тему, и злилась на себя, что сама подняла этот вопрос. Но это определенно отвлекало ее от их небезопасного приключения.
— Думаю, он напугался. Знаешь, побоялся столь долгосрочных обязательств.
Райан застонал.
— Тогда тебе повезло, что ты избавилась от него. Жизнь сложная штука и без того, чтобы возиться с трусливым лузером, который боится любых обязательств.
Эмма фыркнула.
— Что?
— Почему ты называешь его лузером? Ты даже никогда не встречался с ним.
— А мне и не надо.
Эмма улыбнулась в темноте. У большинства женщин не хватило бы воображения назвать Хантера лузером. Он был умен, симпатичен, и у него была высокооплачиваемая работа. Их отношения складывались легко, без всяких драм, пока он не порвал с ней. Даже их разрыв прошел легко для него, словно он просто отменил свидание вслепую, а не уничтожил саму идею их совместной жизни.
А вот его мама, наоборот, вышла из себя.
Райан снова поерзал, и Эмма ощутила твердую выпуклость пистолета, прикрепленного к его бедру, от чего быстро вернулась в реальность.
— А ты? — спросила она, желая продолжить их отвлекающую беседу. — Что было самое неприятного в твоей жизни?
Он затих.
— Смерть моей сестры.
Сердце Эммы сжалось. По его голосу девушка поняла, что он совершенно серьезен.
— Что случилось? — поинтересовалась она, потому что, чтобы там не говорили, от смены темы легче не становится.