Он выругался и поймал мой кулак в воздухе, освободив руку, и грубо выдернув нож, жестко вывернув моё запястье. Его рука заглушила мой крик, когда раскалённая добела боль пронзила мою руку. Он оттащил меня подальше от задних дверей лимузина, и я увидела, как Йен и Леви борются с Мазикиными, едва удерживая челюсти тварей подальше от своих лиц. Меня швырнуло животом на одно из сидений, и Грег рухнул на меня сверху.
— Она очень сильная. Меня одного не хватит, чтобы удержать её, — крикнул Грег, пытаясь удержать меня под собой, в основном сжимая моё сломанное запястье, дробя осколки моих костей.
Я боролась за ясное сознание, боясь упасть в обморок. Наконец он поднял меня на ноги и вытолкнул плечом вперёд из разбитого окна, разрезав мне бок и порвав платье. Тело, пахнущее ладаном, схватило меня за руки и начало тянуть, вытаскивая из лимузина. Я оттолкнулась в последнюю секунду, пригвоздив Грега в грудь смертоносным каблуком своих туфель. Его рот открылся в глупом удивлении, и он упал в лимузин.
Мазикин бросил меня, и я приземлилась на четвереньки на асфальт, а затем рухнула на грудь, так как моё сломанное запястье кардинально подвело меня. Грубые руки сорвали с меня подвязки, освободив от ножей. Я брыкалась снова и снова, а потом нырнула под лимузин, но один из них схватил меня за ноги и потащил назад. Я снова попыталась закричать, но из моего рта вырывались лишь бессловесные крики. Я не знала, хочу ли я, чтобы Малачи это услышал.
Два Мазикина: лысеющий мужчина, выглядевший так, словно ему следовало бы сидеть за письменным столом, и женщина, у которой почти не было зубов, схватили меня за руки и рывком подняли, в то время как другой Мазикин обвился вокруг моих ног.
— Она у нас! — женщина крикнула кому-то через плечо.
Я отчаянно сопротивлялась, даже когда моё запястье согнулось под ужасно неестественным углом и заставило меня увидеть звёзды. Я открыла рот, желая закричать, но другая рука закрыла мне лицо. На этот раз я рванулась вперёд, зажала палец между зубами и сильно укусила, захлебываясь кровью. Рёв боли наполнил мои уши. Я сплюнула кровь и плоть на асфальт. В следующее мгновение зубы впились мне в шею, и разъяренный Мазикин, которому я только что ампутировала палец, отшвырнул меня назад, подальше от остальных.
— Нет! — раздался голос позади меня.
Это был не Малачи. И не Джим. Даже не Йен.
Это была моя мама. Или, по крайней мере, Мазикин, который был в её теле.
Она набросилась на Мазикина, который укусил меня, и я упала на землю. Моя шея и плечо пульсировали и гудели. Я подняла голову и увидела Риту Сантос-Мазикин, которая боролась с одним из мужчин из лагеря бездомных — крепким