, славное учреждение для несовершеннолетних. Я должна была поддерживать свои оценки на высоком уровне, чтобы закрепить за собой право на получение стипендии в Университете Род-Айленда. Если бы мы могли избавиться от всех этих Мазикинов, может быть, Судья дала бы мне такой шанс. Может быть, она позволит мне иметь будущее.
— А пока я должна спасти мир и быть дома к десяти часам, — прошептала я.
Судья сказала, что это будет нелегко. Ну, для меня, это казалось невозможно.
Рано утром проснувшись в панике от кошмаров о битве с миллионом Мазикинов, которые приближались ко мне с цепкими руками и безумным, голодным оскалом, я поехала в дом Стражей. Я обнаружила Малачи, он сидел на качелях у крыльца и ждал меня. Скользнув на переднее сиденье, он окинул меня озабоченным взглядом.
— Ты хорошо спала? — спросил он, поглаживая пальцами мою щёку.
— Могла и лучше.
Я свернула с подъездной дорожки и направилась к школе.
— Что случилось?
— Четверо против миллиона, — сказала я, чувствуя, как внутри у меня всё сжимается от страха.
— Только если мы будем сидеть сложа руки и ничего не делать, Лила. Мазикиным потребуется много времени, чтобы привести столько людей в это царство, и это даже при том, что им никто не будет противостоять.
— Но шансы…
— Они никогда не были в нашу пользу. Это не в новинку. — Он вздохнул. — В тёмном городе нам дали достаточно для борьбы с ними, и не более того. Мои просьбы удвоить число Стражей и аванпостов неоднократно отклонялись.
— А Рафаэль говорил тебе, что ты хочешь большего, но не нуждаешься в этом? — спросила я со смехом, который быстро угас, стоило мне только взглянуть на Малачи.
Он уставился на свои пустые руки.
— Иногда я думаю, что они не хотят, чтобы мы победили, или им интереснее наблюдать, как мы боремся, — тихо сказал он и покачал головой. — Но если я зациклюсь на этом, то только рассержусь. Поэтому я предпочитаю верить, что нам не дано больше, потому что остальное мы должны найти внутри себя.
— Я бы предпочла иметь армию.
Он усмехнулся.
— Я бы тоже хотел, но это помогает поверить, что есть причина, по которой у нас её нет.
Остаток пути мы провели в молчании, я размышляла над его словами. Было ли всё это игрой, которую Судья затеяла забавы ради? Или это был своего рода «опыт взросления» — как однажды мой надзиратель описал КДН — для немногих счастливчиков? В любом случае, слишком уж это требовало много усилий и хлопот. И я не была уверена, что это правда, но мне не хотелось спорить об этом. Если это помогло Малачи поверить, что его собственная внутренняя сила может компенсировать ничтожные шансы, то кто я такая, чтобы отнимать у него эту надежду? Особенно если я никогда раньше не встречала такого сильного человека, как он. Я не знала наверняка, что он ошибается, по крайней мере, в отношении себя.